58 
– Мне все равно, – упрямо пробормотал детский голосок.
– Что значит – вам все равно?
– Я люблю его.
– Вы погубите себя. Будь я вашей матерью, я задала бы вам хорошую трепку. Что сказали бы ваши отец и мать, если бы они знали?
– Им все равно.
– А как вы думаете, чем это кончится?
– Не знаю.
– Вы еще молоды. В этом все и дело. Вы романтичны. Я тоже была такая. Когда вы вырастете, это с вас соскочит. Вам не хватает только немного жизненного опыта.
Глаза девочки с Нелсон-Плейс уставились на нее, не понимая; загнанный в свою норку зверек выглядывал в яркий веселый мир; в норе были убийство, совокупление, нужда, верность, любовь и страх Божий; зверек не обладал знанием, которое позволило бы ему отрицать, что только в сверкающем широком мире, там, за пределами его норы, существует нечто такое, что люди называют жизненным опытом.
***
Малыш смотрел вниз на тело, распростертое у подножия лестницы в пансионе Билли, словно Прометей на скале под орлом.
– Боже мой, как же это случилось? – воскликнул Друитт.
– Давно уже надо было починить эту лестницу, – ответил Малыш. – Я говорил Билли, но этот подлец ни за что не хочет тратить деньги.
Он уперся забинтованной рукой в перила и толкал их, пока они не полетели вниз; выкрашенный в коричневую краску орел попал как раз на поясницу Спайсеру.
– Но ведь это случилось уже после того, как он упал, – запротестовал Друитт; его вкрадчивый голос законника прерывался от волнения.
– Вам это только показалось, – возразил Малыш. – Вы были здесь, в коридоре, и видели, как он прислонил свой чемодан к перилам. Напрасно он это сделал. Чемодан был слишком тяжелый.
– Боже мой, вам не удастся впутать меня в эту историю, – сказал Друитт. – Я ничего не видел. Я смотрел, что там в мыльнице. Вместе с Дэллоу.
– Вы оба видели, как он упал, – возразил Малыш. – И это хорошо. Нам повезло, что здесь как раз оказался уважаемый представитель закона. Одно ваше слово, и все будет в порядке.
– Я буду отрицать это, – сказал Друитт. – Я уйду отсюда. Я присягну, что никогда не был в этом доме.
– Оставайтесь на месте, – приказал Малыш. – Нам ни к чему еще один несчастный случай. Дэллоу, пойди позвони в полицию… и вызови врача, это будет солиднее.
– Вы можете задержать меня здесь, – проговорил Друитт, – но не можете заставить меня сказать…
– Я хочу, чтобы вы сказали только то, что сами хотите сказать. Не очень хорошо это выглядело бы, если бы меня обвинили в убийстве Спайсера, примем, когда я убивал его, вы были здесь… Искали что-то в мыльнице?… Этого было бы достаточно, чтобы погубить любого адвоката.
Друитт пристально посмотрел на сломанные перила на повороте лестницы над тем местом; где лежало тело.
– Вы бы лучше подняли тело, а обломки перил подложили бы под него, – медленно сказал он. – У полиции возникнет множество вопросов, если они увидят его в таком положении. – Он вернулся в спальню, сел на кровать и обхватил голову руками. – У меня голова разболелась, – сказал он, – мне надо домой. – Никто не обращал на него никакого внимания. Дверь в комнату Спайсера скрипела на сквозняке. – Голова у меня просто раскалывается, – повторил Друитт.
Дэллоу потащил по коридору чемодан; из него торчали тесемки от пижамы Спайсера; прижатые крышкой, они были похожи на выдавленную из тюбика зубную пасту.
– Куда он собрался ехать? – спросил Дэллоу.
– В Ноттингем, Юнион-стрит, «Голубой якорь», – ответил Малыш. – Надо им телеграфировать. Может, они захотят прислать цветы.
– Будьте осторожны с отпечатками пальцев, – умоляюще сказал Друитт, сидя рядом с умывальником; он не поднимал головы, по-видимому, от боли. Но услышав, как Малыш спускается по лестнице, он все-таки поднял глаза.
– Куда вы идете? – резко спросил он.
– Ухожу, – ответил Малыш.
– Вам нельзя сейчас уходить, – сказал Друитт.
– Меня здесь не было, – возразил Малыш. – Были только вы с Дэллоу. Вы ждали, пока я вернусь домой.
– Вас увидят.
– Ну что ж, тут придется рискнуть, – ответил Малыш. – У меня есть дела.
– Не говорите мне! – поспешно крикнул Друитт, но тут же, овладев собой, добавил уже негромко: – Не говорите мне, какие у вас дела…
– Нам нужно устроить все со свадьбой, – угрюмо сказал Малыш.
Он на мгновение остановил глаза на Друитте… у него супруга… он уже двадцать пять лет играет в эту игру… Казалось, Малыш хотел задать какой-то вопрос, казалось, он был почти готов принять совет от человека, значительно старше; казалось, он ожидал хоть немножко человеческой мудрости от изворотливого ума этого старого законника.
58 
