37 
— Хорошо здесь? — мягко спросила она. И указала на его любимое кресло.
— Тогда представьте, что сидите здесь и читаете одни и те же книги. Еще тысячу лет.
Идея вызвала у него неясный приступ тошноты, она попала в точку. Такая непосредственная, словно дитя, во многих отношениях, она была необыкновенно наблюдательна.
Следя за своим тоном, он сказал:
— Представь альтернативу: никогда снова не увидеть своего родного очага, позволить своему дому погибнуть, когда столько погибло за него?
Годы, потраченные на что-то, чего никогда не будет? Годы, проведенные в борьбе, только чтобы оставить эти вендетты? Эти вендетты определяли его. Его долг определял его. Без этих вещей... «Я не буду, тем, кем я был».
— Мы все медленно дряхлеем здесь, — сказал Космина, — все равно, что мертвы, просто ожидаем смертельного удара. По крайней мере, вы теперь будете свободны.
— Все равно, что мертвы? — усмехнулся он.
Она преувеличивала.
— Мирча говорит, что все члены королевской семьи... кроме него... в застое.
Треан достал приглашение из кармана своего пальто. Был ли я «в застое»? Если и так, то ничто не могло встряхнуть его вечное существование сильнее, чем этот турнир. Брачная церемония. Смертельные поединки на арене. Корона Абаддона. «Я, король демонов?»
Когда он снова взглянул на Космину, то обнаружил, что ее глаза увлажнились.
— Не надо, племянница, — пощекотал ее под подбородком. — Я, вероятно, скоро вернусь.
Как будто он ничего не говорил, она сказала:
— Я буду скучать по вам.
Он поднял свою сумку, затем пристально посмотрел вокруг другим взглядом. Последний взгляд?
— Дядя Треан?
— Да?
— Вы хотите услышать кое-что действительно печальное? — Он поднял брови. — Ваш уход — это самое интересное, что когда-либо случалось в моей жизни...
Глава 10
Моргана стояла в дверях во всем своем яростном великолепии.
— Ты еще не одета и мне это не нравится, — отрезала она, осматривая все еще завернутую в халат Беттину.
Три рабыни, бессильные чародейки известные, как Инфери, следовали по пятам за своей королевой, нагруженные коробками с косметикой и аксессуарами.
— Ах, ты работаешь над своими безделушками, не так ли? Какое... очаровательное хобби.
— Это не безделушки. — Беттина распрямила плечи. — Это произведения искусства, а я мастер своего дела. И это не хобби — я продаю больше, чем могу сделать.
— Конечно, моя дорогая чудачка. — Затем она нахмурилась. — А где твой фантом? Наш пресловутый Салем? Я не чувствую его.
— Он вышел, чтоб позволить мне собраться.
Когда ее крестная и Инфери надули губки от разочарования, Беттина не удержалась и спросила:
— Чем же таким известен Салем?
— Почему бы тебе не спросить у него самого? — внимание Морганы уже переключилось на гардероб Беттины. — А сейчас у нас мало времени! Раум, будь проклята его демонская душа, будет здесь на закате, чтобы сопроводить тебя.
Она махнула рукой и несколько нарядов вылетели из гардероба Беттины, приземляясь на диване. Затем она повернулась к крестнице.
— Давай теперь посмотрим, что у нас тут.
Моргана толкнула ее к зеркалу в полный рост, становясь за ее спиной. Разница между двумя женщинами была поразительной. Чувственная Моргана носила прозрачную алую юбку и замысловатый топ из кованого золота, едва ли скрывающий грудь, соединенный с воротником из драгоценностей. Перчатки с когтями закрывали ее руки и предплечья. Ее очень светлые волосы были вплетены в золотой головной убор. Часть спадала водопадом за спиной, развиваясь за ней как вечерняя заря, настолько широко, что скрывала узкую входную дверь Беттины. Ее черная маска была инкрустирована ониксом, выделяя ее блестящие глаза, цвета черных ирисов. Моргана была великолепной; Беттина была... Беттиной.
Почти каждый день в ее жизни, напоминал ей о ее заурядности. Мужчина, которого она любила, считал ее не более чем мужественной сестренкой, которая за ним увязалась. Ее крестная мать, известная своей красотой, считала ее неудачной копией покойной матери Беттины.
Как ни странно, Дакийский смотрел на Беттину так, словно она была самым красивым существом в мире. Она была единственной из всех женщин, которых вампир когда-либо встречал, кто смог пробудить его к жизни. И то, что он сказал ей! Для него, глаза Беттины не предвещали ничего хорошего или даже соблазнительного, но они непреодолимо его влекли. Он не только находил удовольствие с ней, вампир смаковал это «удовольствие», потому что она его ему Сама мысль о своим хриплым «доставляла». Дакиец не просто наслаждался ее вкусом, он сводил его с ума. тех шокирующих вещах, о которых он говорил голосом, заставила ее лицо и грудь вспыхнуть.
37 
