65 
Уолтер получал все, что хотел, хорошо понимая, чего именно хочет. Так, он болтался вокруг, наблюдая, и время от времени ускакивал рысью в мастерскую повозиться с проводами и припоем, после чего предлагал плоды своих усилий, зная, что их примут, поскольку они изящно выполнены и всегда оказывались полезны. Подрядчиков поджимали сроки, им грозили штрафные санкции, кроме того, к этому моменту они стали относиться к Уолтеру как к напарнику. В самый последний момент он вмонтировал в схему изоляции своей комнаты электрический шунт и тут же спрятал его за стальным брусом, так что никто из рабочих этого не заметил. Теперь это приспособление отпирало его дверь и вырубало сигнализацию. В комнате были установлены также камеры и микрофоны, но их ему не удалось обойти с помощью шунта. Однако, прожив в своей роскошной келье полгода, Уолтер пошел к Джесс и заявил официальный протест против полного отсутствия у себя личного пространства и возможности уединиться. Он сказал, что это его угнетает и таким образом задерживает его успехи – дескать, разве полугода не достаточно? Группа экспертов собралась на совещание и согласилась, что визуальный и акустический надзор за Уолтером Дженкинсом необязателен. Его чувствительность привела их в полный восторг. На всякий случай Уолтер залепил объективы камер и микрофоны пластилином, и, если кто-то и пытался за ним следить или его подслушивать, никто в этом не признался.
С детства пребывая в заключении, Уолтер никогда не водил автомобиль или грузовик. Ари Мелос решил предоставить ему такую возможность и использовать этот подарок как шанс оценить работу рефлексов Уолтера, пока ум его занят управлением тяжелой массой металла, движущейся на скорости. Уолтер добился превосходных результатов – каков бы ни был ущерб для его переднего мозга с проводящими путями, его способности к управлению автомобилем оказались отменными. Поэтому Ари привел свой мотоцикл «Харли-Дэвидсон» и проэкзаменовал навыки Уолтера в вождении того, что он в шутку именовал «боровом».
– «Харли» – боров, потому что хрюкает, – пояснил он.
Уолтер знал, что такое свиньи – их, как и многое другое, он видел по телевизору. Книги были статичны – всего лишь картинки, но телевидение двигалось. Если шутка Ари не рассмешила Уолтера, то это объяснялось отсутствием у последнего чувства юмора. Даже Джесс не могла вызвать у него улыбки, никто и никогда не слышал, чтобы Уолтер Дженкинс смеялся. Несмотря на то что он был предметом сотни и более конференций, Уолтер оставался загадкой для тех, кто его изучал, включая Джесс. Где пролегали пределы его возможностей? Был ли он способен чувствовать?
– Tabula rasa, – сказал Ари Мелос. – Чистая страница.
На мотоцикле Уолтер показал себя так хорошо, что, после некоторых переговоров с надзирателем Ханрааном и службой охраны Психушки, участок внутреннего шоссе был полностью очищен от движения, и Уолтеру разрешили в течение пятнадцати минут покататься на «Харлее» на предельной скорости двадцать миль в час. То, что этот опыт взволновал его, не подлежало сомнению, но в конце своего катания он не улыбался, и даже частота ударов его сердца не увеличилась. Катание на мотоцикле имело место всего лишь однажды, десять месяцев назад, и Уолтер никогда не выражал желания повторить этот опыт.
В одиннадцать Уолтер выключил свет в своей комнате. Свет у обитателей Института выключался централизованно в половине десятого, и один лишь Уолтер пользовался привилегией самостоятельно решать, когда ему пойти спать, вне зависимости от того, насколько поздний был час. Джесс уехала, и он был заперт у себя в комнате; она сделала это сама рано утром в субботу перед отъездом, собираясь лететь шестичасовым бостонским «челноком». При этом она лично проверила, чтобы Уолтер был обеспечен достаточным материалом для чтения. Большой телевизионный экран постоянно работал, звук был приглушен до бормотания. Комнату Уолтера подключили к сети кабельного телевидения; он любил программы по естествознанию, научно-популярную документалистику и всевозможные фильмы.
Отключив дверной замок и сигнализацию, он открыл дверь. Верхние лампы были выключены, коридор хорошо освещался лампами, утопленными в пол, и был в этот предночной час пуст и безмолвен. Отлично! Над дверью Уолтера горела зеленая лампочка, сообщая любопытным, что замок заперт и обитатель находится внутри. Его комната была единственной наверху, за исключением больничного сектора, в котором сейчас не находилось пациентов. Ночные дежурные в такое время, несомненно, пьют кофе или чай в своей кают-компании, отдыхая после первых ночных обходов и готовясь к следующему.
65 
