Последние отзывы

  99  

— Мадемуазель Женевьевы здесь нет, — сказала она и, повернувшись, вышла из комнаты. Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ней.

Она оказалась права — Женевьева пряталась в саду. Только после того, как дед ее умер, она вернулась в дом.

Все семейство поехало в Каррфур на пышные похороны. Я осталась в замке. Нуну тоже не ездила; у нее случился приступ мигрени, а в таких случаях она ни на что не была способна. Я догадалась, что это событие пробудило в ней слишком много болезненных воспоминаний.

Женевьева ехала в одном экипаже с отцом, Филиппом и Клод; и когда они отбыли, я пошла проведать Нуну.

Нашла я ее, как и предполагала, в полном здравии; я спросила, можно ли мне остаться и побеседовать с ней.

Она ответила, что рада моему обществу, я сварила кофе и мы с ней присели.

Тема Каррфура и прошлой жизни одновременно и притягивала и пугала ее.

— Мне кажется, Женевьева не испытывала большого желания ехать на похороны, — сказала я.

Она покачала головой:

— Было бы хорошо, если бы ей не пришлось это делать.

Мы печально посмотрели друг на друга. Мне хотелось сказать ей, что притворством мы ничего не добьемся.

— Когда в последний раз я была в этом доме, я видела комнату ее бабушки. Очень странная комната. Похожа на тюрьму. Она, видимо, это тоже чувствовала.

— Откуда вы знаете? — удивленно спросила она.

— Она сама это сказала. Глаза ее округлились от ужаса:

— Она... сказала вам... Как...

Я покачала головой:

Не пугайтесь — она не восстала из мертвых. Она написала на стене, что она — узница. Я видела надпись. Ее действительно держали там против воли? Вы должны знать. Вы там были.

— Она была больна. Ей приходилось все время быть в этой комнате.

— Странная комната для больной... на самом верху дома. Прислуге, должно быть, трудно было... подавать все наверх.

— Вы очень практичны, мисс: о таких вещах думаете.

— Думаю, что и слуги были того же мнения. Но почему она считала себя узницей? Ей не разрешалось выходить?

— Говорю вам: она была больна.

— Больные — не заключенные. Нуну, расскажите мне обо всем. Я чувствую, что это важно... для Женевьевы.

— Как это? На что вы намекаете, мисс?

— Говорят, понять все — значит, узнать все. Я хочу помочь Женевьеве. Я хочу сделать ее счастливой. Она получила странное воспитание. Дом, где жила ее мать, этот замок... и все, что произошло. Вы должны понимать, что все это могло повлиять на ребенка... на такого впечатлительного, нервного ребенка. Я хочу, чтобы вы дали мне возможность помочь ей.

— Я сделаю все на свете, лишь бы помочь ей.

— Умоляю, расскажите мне все, что вам известно, Нуну.

— Но я ничего не знаю... ничего...

— Но ведь Франсуаза вела дневники? Вы не все их мне показывали.

— Они не предназначены для чужих глаз.

— Нуну... ведь есть же другие... более откровенные...? Она вздохнула, и сняв ключ со связки на поясе, открыла шкаф.

Выбрав тетрадь, она подала ее мне. Я заметила, откуда она брала ее. Там была еще одна, последняя в ряду, и я надеялась, что она мне ее тоже даст, но она этого не сделала.

— Возьмите ее и прочтите, — сказала она. — И сразу же принесите обратно. Обещайте, что никому не покажете.

Я обещала.

Теперь мне много стало ясно: Франсуаза жила в великом страхе. Она боялась своего мужа. Читая дневник, я не могла избавиться от чувства, что, не имея на то права, заглядываю в мысли и в сердце умершей женщины. Но в этом был замешан он. Что бы он обо мне подумал, если бы узнал, чем я занимаюсь?

И все же я должна дочитать. С каждым днем, проведенным мною в замке, распутать эту загадку становилось для меня делом жизни и смерти.

«Прошлой ночью я лежала в постели и молилась, чтобы он не пришел ко мне. Однажды мне показалось, что я услышала его шаги, но это была Нуну. Она знает, что я чувствую. Она рядом... молится вместе со мной. Я боюсь его и он об этом знает. И не может понять, почему. Другие женщины так любят его. Только я его боюсь.»

«Сегодня я видела папу. Он посмотрел на меня так, как часто смотрит: будто в мысли заглядывает, будто знает каждое мгновение моей жизни... «Как твой муж?» — спрашивает он. А я запинаюсь и краснею, потому что знаю, о чем он думает. Он сказал: «Я слышал, у него есть другие женщины.» Я не ответила. Мне показалось, что он рад, что у него есть другие. «Дьявол о нем позаботится, раз Бог не хочет», — сказал он. И все же он рад, что у него есть другие женщины, и я знаю, почему. Все, что угодно, только меня чтобы не пятнал».

  99