49 
Если бы она вообще волновала его, для него имело бы значение, что она собирается замуж за Маркуса. Но, очевидно, ему это было все равно, иначе он не стал бы говорить о свадебном подарке, поддразнивать ее насчет свадебной ночи или предлагать себя в качестве организатора ее свадебного банкета.
А сейчас, когда она не собирается выходить замуж за Маркуса, что вероятнее всего подумает Пенн?
Совсем ничего. Он просто пожмет плечами и отпустит еще какую-нибудь шутку по этому поводу.
И это на самом деле разорвет мне сердце.
Она сбежала, извинившись, что устала, и отказалась от его предложения проводить ее до коттеджа Джил, сказав, не глядя на него, что это совсем рядом и у нее есть собака. Шнудель вряд ли был надежной защитой, но он, конечно, предупредит ее, если что неладно. Да и Пенну видно, как зажжется свет в доме, и он убедится, что с ней все в порядке.
Он не стал спорить, и она пошла одна, держа Шнуделя на поводке.
Он, возможно, рад, что я не принадлежу к типу соседок, которые цепляются к нему, как виноградная лоза. Одно дело — одалживать лестницы или электрические лампочки, другое — настаивать, чтобы тебя провожали домой, охраняли, защищали, — это быстро вызовет досаду.
Гравий старой тропинки хрустел под ногами. В памяти представала с невыносимой яркостью другая лунная ночь, когда она уходила из коттеджа Колдуэлла одна, и это было очень поздно. Но той ночью она бежала и за ней гнались не дикие звери, ее преследовали злые силы, разрывающие на части ее душу…
Она включила в коттедже свет. Сколько ему положено гореть, если бы она укладывалась спать. Ей, конечно, не хотелось, чтобы Пенн подумал, будто она слишком взволнованна и не спит. Или, напротив, сидит одна, размышляя в темноте.
Она, не задумываясь больше об этом, тут же выключила свет. Пенн не стал бы следить. Если она всерьез верит, что он будет сидеть и наблюдать за каждым ее движением, пытаясь угадать, о чем она думает, то это просто еще один симптом ее наваждения. И лучше ей избавиться от него сразу, для ее же душевного покоя.
Она свернулась клубочком на диване у холодного камина, положив повыше ноги, и задумчиво гладила мягкую шерсть Шнуделя. Наблюдая, как лунный свет медленно ползет по комнате, она позволила себе представить ту, другую, давнюю лунную ночь. Это воспоминание и сейчас причиняло ей боль, и она похоронила его в самых темных уголках своей памяти. Она запрятала его так надежно, что стало совсем нелегко извлечь подробности тех дней, когда легкие, ленивые, подающие надежды обещания лета были жестоко отняты…
Прошел почти месяц после несчастного случая у Колдуэллов, прежде чем у Пенна прекратился ужасный кашель — от загрязненной бензином воды, которой он наглотался в минуты аварии на озере. К тому времени исчезли и синяки на его теле, а его друзья стали предпринимать попытки вернуть его к прежней жизни. Но иногда они делали это довольно неуклюже, и впервые, когда Кэтлин услышала старые полусерьезные нападки в адрес Пенна, она была шокирована и напугана. Но это было, когда он, наконец, снова начал смеяться. Иногда его смех казался принужденным, но все равно служил признаком выздоровления, предвещавшим день, когда он совсем придет в себя. Она ухватилась за эту мысль с благодарностью.
Все свободное время она проводила с ним, и ее родители хотя и беспокоились о ней, но относились к ее преданности Пенну с пониманием. Когда Пенн вдруг решил, что дом их в городе полон духов, напоминающих о родителях и не дающих ему жить там спокойно, он переехал в дом Колдуэллов на озере. Одри Росс сняла коттедж и тоже поселилась там с Кэтлин. Одри относилась к Пенну по-матерински — насколько позволял ей это Пенн — и не ведала, как часто по ночам перелезала ее Кэтлин через перила их веранды и шла по гравиевой дорожке к коттеджу Колдуэллов, где под шелковицей ее ждал Пенн.
Но даже если бы Одри знала об этом, в их полуночных походах не было ничего такого, что могло бы ее встревожить. Их отношения были достаточно невинны, без всякого сомнения, вдвоем они бродили по берегу озера, пока Пенн не уставал и не уходил, чтобы немного поспать. Или просто сидели вместе, иногда молча.
Они никогда не говорили о той страшной аварии. Пенн замолкал, едва они подходили близко к этой теме, и Кэтлин не расспрашивала о подробностях или о том, что он тогда пережил. Лучше всего дать ему забыть об этом. Со временем он забудет. Он уже начинал забывать. Жизненного опыта у нее не было, а юношеский оптимизм убеждал ее, что так оно и есть.
49 
