45 
Каждую ночь в темноте ей мерещилось зловещее лицо лорда Уолдена, она долго беспокойно металась в постели, преследуемая воспоминаниями о нем, и лишь перед рассветом ей удавалось забыться тяжелым сном.
Она медленно разделась, чувствуя, что непостижимым образом маркизу удалось немного успокоить ее. И в то же время что он мог сделать?
Он поклялся, что не будет драться на дуэли, и она поверила ему. Он не сделает этой глупости, потому что дуэль за четыре дня до свадьбы вызовет скандал и породит множество сплетен. Неминуемо всплывет ее имя, потому что, когда два джентльмена дерутся на дуэли, причина всегда одна. Но что еще он мог придумать?
Этот вопрос не давал ей покоя. Затем с легкой улыбкой она скользнула в постель, благоухавшую лавандой, напомнив себе, что Вальдо всегда отличался богатым воображением.
Она вспомнила, как однажды их наказали, запретив плавать на лодке по озеру, и он построил плот. А в другой раз, когда за какую-то провинность ей не разрешили идти гулять, он притащил лестницу к ее окну, когда все ужинали в столовой, и уговорил ее спуститься вниз и отправиться с ним в лес. Они вернулись спустя несколько часов, Вальдо убрал лестницу, и никто ни о чем не догадался.
– Вальдо что-нибудь придумает, – сказала она себе и мирно заснула с его именем на устах.
* * *
Она с вечера предупредила горничную, чтобы та разбудила ее в восемь часов утра, потому что маркиза собиралась устроить последнюю примерку свадебного платья. К тому же Друзилла чувствовала себя виноватой – она еще не успела написать всех писем с благодарностью не только за многочисленные приемы, на которые она была приглашена, но и за свадебные подарки, продолжавшие прибывать в течение всей недели.
Секретарь маркизы, он же и управляющий, мистер Хэнбери, был строгим, седовласым мужчиной, которого Друзилла втайне побаивалась. Поэтому она старалась вовремя писать все письма не только из чувства долга, но еще из опасения, что любое нарушение светского этикета удивит и шокирует его.
Что касается маркиза, то в этом вопросе безнадежно было рассчитывать на него.
– Если кто-нибудь полагает, что я собираюсь писать письма с благодарностью за весь этот хлам, он очень ошибается, – сказал он, оглядывая гору подарков, сваленных в библиотеке.
– Хлам! – воскликнула маркиза. – Как можешь ты быть таким неблагодарным? Я никогда в жизни не видела таких роскошных подарков!
– Вот ты, бабушка, и напиши, – сказал маркиз. – Я всегда терпеть не мог писать, даже в Итоне меня постоянно наказывали за то, что мои сочинения были слишком короткими и усеяны кляксами. Но писать всем этим людям! Да одна мысль об этом заставит меня завтра же ночью удрать на континент!
– Жених-дезертир! – сказала маркиза с улыбкой. – Ну что ж, я не могу допустить, чтобы в последнюю минуту ты разрушил все мои планы, поэтому Друзилле придется взять благодарственные письма на себя.
– Я напишу: «Вальдо и я восхищены Вашим подарком, однако, по мнению Вальдо, он не стоит трех или четырех минут его драгоценного времени», – заявила Друзилла.
Она произнесла эти слова с сарказмом, но глаза ее смеялись.
– Это не мужская работа! – взмолился маркиз. – Я вообще ничего не понимаю в такого рода вещах!
– Тем не менее я не сомневаюсь, что многочисленные любовные записки, которые ты писал прекрасным дамам, казались им большой ценностью, – заметила Друзилла.
Маркиз свирепо посмотрел на нее, но тут же расхохотался.
– Я прощу тебе эту дерзость, если ты напишешь все письма, какие нужно, – сказал он.
– Слушаюсь, – покорно ответила она.
– Качество работы всегда зависит от оплаты, – сказала маркиза. – У меня появилась идея, что неплохо бы Друзилле иметь пару бриллиантовых серег в дополнение к кольцу.
– Бабушка, ты настоящая дочь Евы! – воскликнул маркиз. – Я непременно подумаю об этом. А если вы освободите меня от всех хлопот, связанных с подготовкой к предстоящей церемонии, я готов добавить еще бриллиантовое ожерелье в качестве свадебного подарка.
– Это будет самое большое жалованье, которое я когда-либо получала, – сказала Друзилла неожиданно серьезным голосом…
* * *
Друзилла вскочила с постели и накинула пеньюар, отделанный настоящими кружевами – маркиза сама выбрала его для нее на Бонд-стрит. Держа в руке чашку с шоколадом, она подошла к окну и взглянула на площадь, утопавшую в зелени.
– Какой чудесный день! – сказала она горничной. – Я с гораздо большим удовольствием проехалась бы верхом или отправилась бы на прогулку в парк, а не сидела за письменным столом.
45 
