«И это тоже как у моих», — тоскливо подумал Женька. Отец практически выкрал маму из дома, поженились они уже на транспортнике колонистов. Над родительской кроватью до сих пор висело свадебное фото на фоне близкого, в пол иллюминатора, Эдема.
Увы, в данном случае материнское чутье не подвело: за два месяца до свадьбы Даер уволилась с работы из-за скандала с самодуркой-начальницей, вернулась домой посреди дня и поймала жениха на измене. И как девочка умная послала его к черту, а сама отправилась к Ледниковому озеру, по ее словам, «проветрить мозги».
— Она же нам каждый день звонила… — Женщина машинально брала подсовываемые Комом салфетки, то вытирая ими бегущие по щекам слезы, то просто комкая и роняя. — Говорила, что у нее все замечательно — тишина, природа, погода чудесная… Голографии птиц присылала, красивые такие, хотите, покажу? Про вас рассказала — мол, не волнуйся, мама, я тут не одна, за мной здешний лесник приглядывает…
Женька судорожно сглотнул, словно услышав ироничный голос Даер. Приглядывал, ага… Чтобы не сперла чего из богатств природы…
Если бы не Кэм, лесник вообще не знал бы, куда деваться от смущения. Но, к счастью, шериф мужественно принял удар на себя, многословно дополняя традиционно косноязычного и запинающегося от волнения Женьку, а то и вообще отвечая за него.
— Она с детства была очень серьезной, независимой девочкой, — продолжала выплакиваться мать. — Не любила ни с кем делиться своими проблемами, сама всегда их решала, хотя друзей у нее было много, она быстро становилась душой любой компании…
— Сильные личности всегда притягивают к себе других людей, — сочувственно поддакнул Кэм. — Но сами они, увы, не менее уязвимы…
В аптечке Даер нашли упаковку антидепрессантов, Женька ее даже запомнил — внушительная такая, красная с зеленой полосой. Остальные лекарства — голые баночки и блистеры, чтобы меньше места занимали. Шериф уже разыскал врача, выписавшего девушке таблетки, и аптеку, в которой она их купила. Оказывается, после разрыва с женихом Даер втайне от родителей посетила психиатра, пожаловалась на депрессию и плохой сон, однако на повторный прием не явилась и упаковку даже не распечатала. Видимо, решила обойтись своими силами… но от некоторых ударов бьются даже стальные яйца.
— До сих пор не могу поверить, что Дайришка на такое решилась, — убито покачал головой отец. — Даете из-за Леньки! Они с ним часто ругались и разбегались, правда, ненадолго…
— Семейная ссора и предательство — разные вещи… — Глаза Кэма затуманились, словно шериф вспомнил что-то личное.
— Этот подлец нам потом еще звонил, выспрашивал, где она! — с порожденной горем ненавистью выпалила мать. — Причем не прошения у нее попросить хотел, а требовал вернуть какие-то вещи, я даже слушать не стала, сбросила звонок и внесла в черный список…
Можно было бы заподозрить (шериф и заподозрил), что подлец разыскал Даер по другим каналам, но у того оказалось стопроцентное алиби — не найдя старую невесту, ветреный жених отправился в романтическое путешествие с новой и сейчас нежился на жемчужном песке Аркадии.
А больше никто, как родители и друзья Даер ни пытались вспомнить, зла на нее не таил.
Когда тягостный разговор зашел на второй круг, Кэм выразительно посмотрел на часы и, за двоих выразив соболезнования, решительно поднялся и увлек лесника за собой.
«Какой все-таки хороший человек! — с благодарностью подумал Женька, спускаясь с крыльца. Джек, ожидавший хозяина снаружи, снова беззвучно слился с его тенью. — И расследование отлично ведет, оперативно, вон сколько всего разузнал. Непонятно, чего Степановна так на него взъелась».
— Спасибо, — протянул руку Женька.
— Тебе спасибо. — Кэм коротко и рассеянно ее пожал, заметно утратив интерес к леснику. Женька не обиделся — он же для шерифа не друг, а работа. — Бедняги, жаль их… но ничего не попишешь. Попрошу наших, чтобы как можно скорее закончили с формальностями и отдали тело.
Лесник кивнул. Чем быстрее Даер упокоится с миром, тем легче будет и ее душе, и ее родным. Затягивать с похоронами нет смысла, на ход следствия это не повлияет… да там и так все ясно. Если даже психиатр таблетки назначил… Странно только, что родная мать не почувствовала неладное, из-за чего сейчас убивалась больше всего. Женькина-то словно телепатией владела, умудряясь мгновенно выцепить в толпе своих детей нашкодившего-расстроенного-приболевшего.