Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
177 
Виктор довольно хмыкнул:
– Тебе ведь сказали, я умею отличать ложь от правды… И не стыдно вам, мужикам, девчонку на такое дело снаряжать?
– Ты и сам не поступил бы иначе, – быстро произнес Огненный, чтобы ни я, ни Арис не успели ничего сказать. И улыбнулся. – Братец-то с ней идти собирался. Хоть я и предупредил его, что это – верная смерть. Не поверил, может?
«Значит, действительно думал, что мы пойдем вместе?» – я глянула на Горыныча, но тот уставился в чашку с таким вниманием, словно гадал на будущее по узору чаинок.
– Я попросил его не мешать, и, как видите, оказался прав, – Всемил поднялся. – Времени у нас немного, так что разговоры пока отложим. Ты, – глянул на колдуна, – иди за мной.
Виктор нехотя поднялся, покачал головой.
– Что-то я не знал, Горыныч, что у тебя есть братья.
– Значит, плохо работают твои подглядчики, – проворчал Арис, прищурился недобро: – Меня змеиным братом называют. Вот и подумай.
* * *
И снова под ногами мертвая земля. Стена тумана за спинами, впереди звездное яркое небо встречается с темной равниной. Изредка одинокие звезды срываются с небосклона, падают, прочерчивая на глубокой синеве яркий золотистый след. На них тоже можно загадывать желания, только вот сбудутся ли?
Змей, как и в прошлый раз, идет впереди. Ярко светится в ночи раскаленная чешуя, но не бушует, не пышет нестерпимым жаром пламя возле крутых боков. Хватит ли ему сил на эту дорогу? Ведь Пустошь не пощадит того, кто сам является воплощением жизни.
Горыныч мрачно поглядывает то на Огненного, то на колдуна, которому для надежности снова связали руки. То на чернильных тварей, ползающих в темноте на приличном расстоянии и оттого почти незаметных. У его пояса – Максимов меч в ножнах. На левом плече – сумка с завернутым в тряпки стеклянным шаром. Никому другому он эту ношу не доверил. За правым плечом болтается мой рюкзачок. Я собиралась нести его сама, но Арис не стал слушать возражений: возможно, ближе к границе мертвой земли ему придется нести не только рюкзак, но и меня. Хотя он и сам наверняка не успел отоспаться, ведь пока я ходила по мертвому городу – не сомкнул глаз, разматывая клубок. И, кажется, во время нашей ночевки в Диком Поле тоже. Держится, наверное, уже не на втором дыхании, а, скорее, на третьем. А может, привык вот так, без сна?
Виктор выглядит, пожалуй, бодрее и жизнерадостней остальных. Он испытал облегчение, поняв, что Всемил – не человек: считать себя пленником простых смертных, пусть даже колдунов, было унизительней, чем временно признать превосходство древнего и могущественного существа.
Звезды бледнели. И тускнела чешуя Огненного Змея. Она была уже не золотой, а просто желтой. Впереди виднелись неподвижные фигуры стражей. Мы решились на последний рывок и побежали.
Змей бежать не смог. Переваливаясь на птичьих лапах, он не успевал за нами, и, растрачивая силы, все быстрее слабел. Я попыталась коснуться его и поняла вдруг, что могу прижать ладонь к чешуе и не обжечься.
– Погоди.
Он остановился, я зажмурилась, передавая ему остатки сил, пока не опустилась на колени. Может, показалось, но чешуя стала немножечко ярче. Горыныч подхватил меня на руки и понес к границе мертвой земли…
Не успели.
Черные кляксы, не стесняясь, подбирались на расстояние нескольких шагов, плавно перетекали за нами, и, превратившись в огромных ящериц, бросились на Змея.
Отскочили.
Их бока пузырились, словно кипящее масло – для этих чудищ Огненный был еще слишком горячим. Но пропускать нас к границе твари не собирались. И приближались, понимая, что напасть на людей им уже ничто не помешает.
Змей окружил нас кольцом своего стынущего тела. Арис спустил меня на землю, вынул меч, но мы оба знали, что оружие против обитателей Пустоши бессильно. Виктор тихо ругался сквозь зубы, Огненный скалился, показывая длинные белоснежные клыки, из его пасти вырывалось угрожающее шипение, но ящерицы обступили его и просто ждали, понимая, что еще немного – и он не сможет защитить ни нас, ни себя. Прошла минута, другая. Одно из чудищ осторожно подобралось, коснулось боком змеева тела, отлетело в сторону, отброшенное ударом хвоста. Поднялось. Оскалилось угрожающе и торжествующе. Остальные твари поняли этот знак и пошли на нас.
Змей вздохнул почти по-человечески. И заревел, когда зубы гигантской ящерицы впились в его бок. В этот миг над нами огромными крыльями раскрылся серый плащ стража границы, и сверкнул молнией меч.
177 
