93 
Осинка в зеленом платье из листвы стояла в тени деревьев, но солнечные блики падали на ее лицо и отражались огнем в золотистых глазах.
– Что это ты деревце мое обижать вздумал? – ее тонкие брови сошлись к переносице, но лицо не казалось сердитым. Скорее, ей было весело. Потом дочь леса углядела Алину и Леона. При взгляде на сына воеводы в ее глазах появился неподдельный интерес.
– Кого это ты мне привел, змеиный брат? – промурлыкала она.
– Не тебе, успокойся, – осадил ее Горыныч. Осинка обиженно посмотрела на него.
– А чего звал тогда?
– Подарок тебе обещанный принес. Вот, держи, – и протянул ей на ладони низку бирюзовых бус.
Глаза дочери леса загорелись, но она, как могла, скрывала от нас свою радость. Подошла медленно, вальяжно, покачивая бедрами, поводя плечами, протянула белую ручку и сцапала бусы длинными тонкими пальчиками.
– Голууубенькие, – проговорила она, любуясь камнями. – А я зелененькие хотела.
– Разве? – шепотом спросила я.
Арис в ответ легонько качнул головой, призывая не обращать внимания и молчать. Осинка тем временем налюбовалась на подарок, потом подошла к Леону, протянула бусы ему:
– Помоги украшение надеть.
Мужчине от такого предложения было немного не по себе, но он принял бусики и, обвив их вокруг тонкой Осинкиной шеи, застегнул золотую застежку. Дочь леса игриво поглядела на него через плечо:
– Спасибо, – и наклонила голову, разглядывая, красиво ли смотрятся на ее бледной коже небесно-голубые камни.
– Хороши, – сказала она наконец. – Голууубенькие… мне идут. И крууупненькие. Куда лучше, чем у Березки!
Она еще покрасовалась перед нами, повертелась – и ушла в лес, напоследок пригласив Леона приходить почаще и звать непременно ее, а ни в коем случае не Липку и уж тем более не постылую соперницу Березку.
– А эта пусть не приходит! – фыркнула она на Алину. И наморщила аккуратненький носик: – Мне она не нравится.
– Это почему же я ей не понравилась? – немного обиженно спросила подруга, когда мы вышли на короткую тропу, намереваясь к вечеру дойти до Вершанска, если не дальше.
– Ревнивая она, – отозвался Арис.
– Это верно, – Леон обернулся. – Дочери леса красивых девушек не любят.
– Понятно, – Алина порозовела от нечаянного комплимента.
– Понятно, – эхом повторила я. И вздохнула тихонько: – На меня она так не фыркала…
Город обходили по околице, чтобы не уйти далеко от короткой тропы, найденной Леоном. День был не рабочий, люди к вечеру стягивались на посиделки да по гостям. Группка молодежи прошла мимо, оживленно переговариваясь. Что-то в их беседе заинтересовало Горыныча. Он приотстал, сказав, что догонит.
Минут через десять Арис подошел к Леону.
– В город каменную голову привезли.
Леон побледнел.
– Где?
– На центральной площади.
Вершанск был городом по нашим меркам маленьким, по тамошним – довольно большим. Воскресный день народ проводил в гуляниях, и в центре было людно. Вот только одно место на площади веселые компании обходили стороной. Там, на гранитном постаменте, стояла каменная голова с отломанными усами – видимо, они мешали установить это своеобразное украшение. Трещина от неровного скола на шее пересекала подбородок и тянулась к губам.
Лицо это не показалось мне знакомым, но мы все как-то сразу поняли, что это – не работа скульптора, а голова живого человека, когда-то обращенного в камень.
Группки любопытствующих изредка подходили к постаменту, рассматривали голову. Чтобы не привлекать внимания, Леон подошел вместе с другими. Мы видели, как он подобрал какой-то камушек и сунул в карман. Потом, следуя за теми же людьми, оказался у здания городского совета. Над крыльцом, под охраной сурового стража, был вывешен пергамент с княжеской печатью.
– Что там? – спросил Арис, когда Леон догнал нас на неширокой улочке.
– Указ князя. Если до конца месяца я не сдамся, моего отца ждет та же участь, что и… – он запнулся и не сразу смог договорить. – Тех, кто пришел со мной на Раславскую площадь, уже не спасти. Их головы отправили в крупные города княжества.
– Заманивают, – пробормотал Горыныч.
– Да, – Леон поднял взгляд к небу, прищурился. – Они не ждут, что я сдамся. И… ты правильно сказал, заманивают.
Костер не понадобился – родители дали нам в дорогу столько еды, что Арисова сумка распухла до невозможности. Сидели в темноте на маленькой полянке, вокруг которой уже привычно шелестел в траве ползучий караул.
93 
