70 
— Ты когда-нибудь кончишь извиняться?
— Ох, извини.
Он потопал в ванную. Чертов Розовый Банан! И что только он, Джино Сантанджело, делает с одной из его подстилок?
Джино посмотрел на свое отражение в зеркале, наполнил раковину водой и прополоскал рот.
Когда Синди скользнула в ванную, Джино брился. Она прильнула к нему и заворковала:
— Теперь очередь девочки… — и потянулась рукой.
Он оттолкнул ее.
— Перестань. У меня деловая встреча.
У Синди хватило ума отстать.
Закончив бриться, Джино пошел в спальню переодеваться. Он накупил себе кучу шмоток и теперь выбрал черный костюм в широкую белую полоску, темно-коричневую рубашку, галстук в горошек и темно-коричневые лакированные туфли.
— Какой ты красавчик! — подлизывалась Синди. — С кем у тебя встреча?
На такие вопросы Джино не отвечал. Может, пора вспомнить о Калифорнии?
— Я могу поздно вернуться. Пока, — и он исчез за дверью.
Синди подождала, пока он не оказался за пределами слышимости, и только тогда дала себе волю.
— Скотина! Решил сматывать удочки, да? Подлый ублюдок!
Только от маленькой Синди не так-то легко отделаться. Маленькая Синди найдет способ стать для него незаменимой. Не так уж это трудно. В сущности, несмотря на весь его гонор, к Джино легко подобрать ключ. Пинки всегда это говорил.
* * *
Джино доехал до Парк-авеню и немного постоял, изучая визитную карточку с вензелем. «Миссис Клементина Дюк, я решил нанести вам визит вежливости».
Он еще раз проверил адрес. Шикарный особняк в районе Шестидесятых улиц, между Парком и Мэдисон-сквер.
Стоял отличный, солнечный, морозный день. Джино решил прогуляться пешком. Он глубоко засунул руки в карманы нового пальто из верблюжьей шерсти и вызвал в памяти прошедшие несколько недель. Все о'кей! Синди помогла ему наверстать упущенное в смысле секса — и не как-нибудь! Она, точно дикая кошка, падка на всякие эксперименты. Сначала это здорово возбуждало. Потом он привык к тому, что она всегда под рукой, всегда готова раздвинуть ноги. Время от времени не помешало бы и сказать «нет».
И все-таки… Скоро она уедет. А ведь она, сама того не зная, помогла ему пережить страшное время. Они вместе радовались, обставляя его квартиру. Какой-никакой, а дом. Прежнее жилье вспоминалось теперь как паршивая дыра с тараканами, рухлядью вместо мебели и ванной в дальнем конце коридора — если повезет и она окажется незанятой.
Пару раз заглянула Вера. Правда, они с Синди не очень-то поладили. Впрочем, его это не беспокоило. У Веры теперь новый бзик: говорить о Паоло как о каком-то герое. Это выводило Джино из себя.
— Что ты будешь делать, когда он выйдет на свободу и вышибет из тебя мозги?
— А, брось, Джино, люди меняются.
Ага. А пиписки растут на деревьях.
Мудрый Боннатти сдержал слово, открыв для Джино все свои связи. Собственные неприятности в Чикаго побуждали его искать новых контактов на Востоке. Альдо и Джино стали его ближайшими сподвижниками. Он намекнул, что, когда приедет в конце месяца, их ждут великие дела.
Тем временем Джино успешно заправлял поставками спиртного из Нью-Джерси. Он был постоянно готов к проколам: ситуация с угонами машин никогда еще не была такой серьезной, — но им пока везло. Джино принял в шайку нового охранника по имени Ред, который недавно приехал из Детройта и казался вполне надежным. Не псих вроде Розового Банана. Последний прочно ушел на дно. Лишь однажды Альдо столкнулся с ним у Жирного Ларри, и Банан пробурчал что-то насчет скорой расплаты. Нагнал на Альдо страху! Что касается Джино, то он только посмеялся.
— Гнусный ублюдок, только и силен, что пастью. Он не посмеет начать что-то такое, чего ему не хватит пороху довести до конца.
— Ага, — жалобно протянул Альдо. — Пастью да автоматом! Между прочим, Жирный Ларри передавал, что тобой интересовалась та богачка, миссис Дюк. Дело у нее к тебе или что. Зайдешь?
— Да. — Джино зайдет. Теперь его некому остановить.
Он наступил на кучу собачьего дерьма и ругался все время, пока отскребал от него свои лакированные туфли.
Миссис Клементина Дюк, я уже лечу!
Кэрри, 1928
Однажды Уайтджек объявил:
— Будем делать фильм.
— Фильм? — Кэрри округлила глаза. — Настоящий?
— Ясное дело, — ухмыльнулся Уайтджек. — Разве я не говорил?
70 
