Она слышала, как визжат, осыпают друг друга проклятьями и стонут мельничные демоны. Они только-только выбрались на этот уровень из подпола, куда Прин, в обличье еще более крупного и хищного демона, загнал их несколькими минутами раньше, перед тем, как прыгнуть в сияющий портал, крепко прижимая ее к своей необъятной груди. У нее возникло впечатление, что демоны, которых Прин так основательно поколошматил, даже не заметили ее присутствия.
Она не двигалась с места. Бежать некуда и незачем. Они ее все равно найдут, и, должно быть, очень скоро, а пока ей досталось несколько бесценных мгновений покоя, чтобы полежать в относительном одиночестве. Потом преследователи наверняка доберутся до нее.
Прин ушел.
Он и ее попытался забрать из этого жуткого места. Куда бы ни вел окруженный голубым сиянием портал, она этого уже не узнает. Он прошел на ту сторону, а она осталась здесь. Или, возможно, он по своей воле оставил ее здесь.
Стоит ли сожалеть? Вряд ли. Если он все же был прав в своих сумасбродных утверждениях, и по ту сторону портала течет иная, пресуществующая, свободная от пыток жизнь... что ж, пусть обретет то, к чему так стремился. Если же его поглотило небытие — подлинное, окончательное, реально достижимое небытие, это все же лучше, чем непрестанные страдания, и тогда ей тем паче следует порадоваться за него.
Впрочем, не менее вероятно, что Прин угодил в иную часть Реальности, которую предпочитал называть Преисподней. Быть может, там творится что-нибудь пострашнее, чем по эту сторону. В таком случае она вытянула счастливый билет, оставшись тут. Ее подвергнут новым пыткам, новым унижениям и издевательствам, она знала это. Но участь Прина могла быть даже более горькой. Ей не хотелось думать о том, что ждет ее впереди, но гадать, что станется теперь с Прином, было еще хуже. Но заглушить в себе такие мысли было бы бесчестно. Она заставила себя думать об этом. Если правильно подготовиться к будущим мучениям, если предварительно обдумать, с чем ты можешь столкнуться — с чем мог столкнуться он, что бы с ним теперь ни делали по ту сторону, — и выработать линию поведения, ужас можно немного ослабить, и, когда момент пытки настает, шок уже не столь силен.
Она задумалась, увидит ли его еще когда-нибудь. А нужно ли это? Кто знает, что они с ним сделают, на кого он будет похож. Он нарушил установленные в этом месте правила, законы, по которым все здесь существовали; он посмел посягнуть на основополагающие установления Адского миропорядка. Его кара будет ужасной.
Как и ее собственная.
Она услышала, как один из демонов что-то произнес. Не совсем понятно, что именно, однако в его возгласе явственно прозвучало удивление, даже восторг. Она поняла, что обнаружена. Жуткие лапы простучали железными подковами по настилу. Подковы замерли рядом с ней.
Ее бесцеремонно подняли в воздух за оба хобота, и она повисла, пытаясь как-то прикрыть лицо руколапами, но безуспешно. Ее тряхнули, но под неожиданной для преследователя тяжестью тела хватка внезапно ослабла. Она мельком увидела длинную, заросшую густой шерстью морду демона, два глаза вперились в нее. Она крепко зажмурилась.
Демон загоготал.
— Не смогла сбежать? Это плохо!
От него несло гнилым мясом.
Демон поудобнее перехватил ее и рысью взбежал по пандусу.
— Глядите, кого я нашел! — радостно заорал он, обращаясь к остальным.
Некоторое время демоны не могли прийти к согласию насчет того, как с ней дальше поступить, и между спорами насиловали ее раз за разом.
В Преисподней демонское семя жгло, точно кислота. В нем кишели паразиты и черви, в местах, куда оно проникало, тут же зарождались гангрены и опухоли. Кроме того, когда зародышу, возникшему из семени, приходила пора появиться на свет, он чаще всего просто проедал себе путь наружу сквозь утробу родителя. Родитель не обязательно должен был быть женского пола, годились и мужские особи, поскольку матки для зачатия не требовалось, а демоны не слыли особыми привередами.
Боль оказалась всепоглощающей, унижение и муки — абсолютными.
Она спела для них. Без слов, просто соединяя звуки языка, который сама не понимала и, как знала наверняка, никогда не учила. Полдюжине собравшихся вокруг нее демонов пение не понравилось. Тогда они ударили ее по губам железным прутом и выбили зубы. Она продолжала петь, хотя у нее изо рта текла кровь, а осколки разбитых в крошево зубов ранили слизистые оболочки. Звуки непрерывным потоком лились наружу, пока не стали похожими на безостановочный булькающе-воющий смех. Один из мучителей затянул вокруг ее шеи веревку, и она чуть не задохнулась. Она чувствовала, как с каждой каплей крови жизнь вытекает из ее тела, и понимала, что, умри она, ее тут же возвратят обратно к подобию жизни, чтобы обречь на новые издевательства и пытки.