Нахмурившаяся графиня шикнула на подругу — ей хотелось хотя бы послушать Фидели. Пигаль же, пoxoжe, не занимало ничто, кроме арапчонка в соседней ложе.
- Зачем же влачиться в тревогах и страхе
- И вместо веселья вздыхать, как на плахе…
— Так или иначе, но я его заполучу. Этто любовь! — Отвернувшись от графини, Пигаль снова принялась строить глазки красивому темнокожему мальчику.
Вернувшаяся в ложу Элпью посмотрела на графиню.
- До встречи с червями гульбой насладимся,
- В могиле уж точно не повеселимся…
Фидели подготавливал зрителей к неистовому крещендо, которое предшествовало первому антракту.
Слова его песен и без того нагоняют достаточно тоски, подумала Элпью, но от крепкого аромата духов — фиалки, ландыша и мускуса — у нее закружилась голова.
- … И счастье познаем, друг друга любя,
- Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
— Вряд ли это вероятно — в его-то случае… — прошептала Элпью, изготовившись вытащить графиню из ложи, как только грянут аплодисменты.
Фидели, как принято, повторял первую строчку репризы:
- Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
Пигаль по-прежнему пожирала глазами арапчонка, пока графиня кое-как поднималась на ноги.
- Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
Зрители вскочили, хлопая и крича: «Повторить!» Элпью вытолкнула графиню в коридор, и они помчались к входной двери.
— Что за пожар, Элпью? — с досадой спросила графиня, оправляя одежду.
— Вы не забыли, миледи, у нас есть работа. — Элпью распахнула дверь, и они выскочили в быстро сгущавшиеся сумерки.
Когда они спускались по ступенькам, кто-то хлопнул Элпью по плечу. Та обернулась и увидела криво улыбавшуюся ей миссис Кью.
— Мистрис Элпью! Как поживает самый громкий скандал этой недели?
Элпью бессмысленно улыбнулась в ответ.
— А, графиня Эшби де ла Зуш, — шагнув вперед, мистер Кью поцеловал ей руку. — Вы уже припасли для нас что-нибудь остренькое? До срока осталось всего два дня, вы не забыли?
Графиня поперхнулась. Чета Кью стояла, выжидающе улыбаясь.
— Элпью выясняла подробности любовной жизни синьора Фидели, не так ли, дорогая?
Элпью вымученно улыбнулась.
— Мне сказали, что женщины коллекционируют восковые фигурки кастрированного голубка.
— Правда? — ощерилась в улыбке миссис Кью. — И кто же они? Герцогини? Жены министров? Все они заявят, что купили их для своих детей. Я надеялась, что у вас есть для нас что-нибудь более пикантное, чем это, мистрис Элпью.
— Дом порки… — Графиня рылась в памяти, пытаясь извлечь хоть какие-то подробности касательно данного заведения. — Мы видели, как туда входили очень интересные люди. Сидящие высоко в правительстве.
Миссис Кью пронизала ее взглядом.
— В самом деле? И кто же?
— Ага, миссис Кью, — графиня потерла руки. — Терпение! Терпение! Скоро вы все узнаете. Поверьте, мы охотимся на действительно крупную рыбку. — Она огляделась в поисках каких-нибудь часов. Поблизости ни одних не было. Поэтому она махнула рукой в неопределенном направлении. — Ах, уже столько времени. Мы опаздываем на встречу с мадам Плеткой.
Она схватила Элпью за руку, и сыщицы припустили по Португальской улице, обернувшись на бегу помахать чете Кью.
Вернувшись в Энглси-хаус, графиня обнаружила задремавшего у огня Годфри. На коленях у него была раскрыта большая книга. Ее светлость схватила фолиант и прочла на корешке: «Пиршество для червей» Фрэнсиса Квэрлза! Где он нашел эту чушь? Графиня швырнула книгу на пол.
— Что это такое? — подобрала ее Элпью.
— Высказывания о достойной жизни: «Начавший жить, начинает умирать», «Тот, на ком нет креста, не заслуживает короны» и тому подобная нудная моралистическая чепуха. Годфри! — Она толкнула слугу. — Для тебя есть работа. Надевай пальто, пойдешь с нами.
— Надеюсь, миледи, не трудная работа, — проворчал, моргая, Годфри. — Я не могу нести уголь, миледи, ничего такого. У меня страшно болит спина.
— Насчет этого можешь не беспокоиться. — Графиня протянула ему шляпу. — Твоей спине очень скоро полегчает, я уверена. — Она заговорщицки ухмыльнулась Элпью. — Ты отлично проведешь время, если не будешь пороть чушь. Так что давай, собирайся — не хочется тебя подстегивать, — и шлепай в Ковент-Гарден.