ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  92  

Однажды Семен уже участвовал с другими опричниками в набеге на поместье опального боярина. В пути его тогда тихо учил уму-разуму боярский сын Толбузин, с которым вскоре развела его государева воля.

— Имей в виду, Семен, нам его не просто напугать надо, чтобы в думе голос против царя не поднимал. Нужно, чтобы проклятым местом его поместье все считали, чтобы коровы не доились, свиньи не поросились, чтобы смерды разбегались, рожь не росла, чтобы золота у него не осталось сторонников себе подкупать, и серебра — голодранцев уличных сманивать. Грабить не хочешь — в землю втаптывая, есть не можешь — собакам отдай: но боярину ничего не оставь!

Здорово они тогда повеселились, стреляя из луков разбегающихся коров, поря смердов, раздевая и отпуская девок, потроша боярскую усадьбу, разоряя конюшни и свинарники. Москва неделю только про это и говорила. Еще на улицах ахали, что полторы тысячи мужиков они перед усадьбой на деревьях развесили — хотя в поместье и полутысячи людишек не нашлось. Опричники не спорили — чем больше страха станется, тем для государя и лучше. А поротые смерды и долго сверкавшие телесами девки от боярина чуть не сразу ушли, не дожидаясь новой напасти.

Пожалуй, сейчас следовало бы научить этому стрельцов — но Зализа не представлял, как подступиться к столь деликатной теме.

— Во время привала предупрежу, — решил он. — Так прямо и скажу, что замешан, похоже, боярин в измене, а дабы в поместье иные крамольники приюта не нашли, разорить его нужно так, чтобы ни есть, ни пить лет десять лет никому ничего не нашлось.

* * *

Сон показался очень забавным: словно стоит Станислав на пологом взгорке, неподалеку от лиственной рощи, а вниз по склону, почти по плечи скрываясь в траве, широкой змейкой спускался к леску маленький зеленый человечек в одежде из свежей травы. Местами из курточки и штанов выступали яркие, синие и желтые цветы, над которым угрюмо жужжали пчелы и шмели, но никак не могли опуститься на аппетитное соцветие.

— Совсем трава переспела! — громко сокрушался человечек. — Совсем большая стала. Совсем-совсем большая. Куда теперь расти?

Погожину трава поднималась едва выше колена, а потому мельтешение и причитания карлика казались ему смешными.

— Да пусть растет трава, не жалей! — выкрикнул он человечку и… проснулся.

— Что ты сказал? Не слышно! — отозвалась из глубины дома Матрена, подошла ближе. — Какая трава?

— Да сон смешной приснился, — приподнялся на локте милиционер, нащупал неподалеку выстиранные хозяйкой брюки и подтянул к себе. — Будто бегает по полю маленький человечек, весь в траве, да причитает, что трава перестояла.

— Луговой приходил, — всплеснула руками женщина. — Господи, надо хоть угощение ему сготовить, и так, верно, серчает.

— На что? — не понял Погожин.

— Так, покос прозевали, — признала Матрена. — Косить пора давно, трава поднялась.

— А коса-то есть? — натянув брюки, спрыгнул с печи милиционер.

Женщина кивнула.

— Где?

— Во дворе, у ворот.

— Ладно, посмотрим, — не вдаваясь в дальнейшие разговоры, Станислав вышел из дома в пахнущий опустевшим сеновалом двор, поднял глаза к просвечивающим в крыше дырам, покачал головой, то задерживаться не стал, взяв у закрытых длинной слегой ворот косу, примерно пятого номера, и лежащий на приступке камень.

Что Станислав знал о косьбе, так это то, что режущая кромка должна быть очень, очень острой, иначе коса не резать, а мять травы станет. Поэтому работу он начал с того, что прошелся камнем справа-слева по железной полосе, привычно проговаривая придуманную для этой работы присказку:

— Коси коса пока роса, коси коса пока роса, коси коса пока роса.

Трех проговорок обычно хватает, чтобы обновить в поле лезвие, поэтому и сейчас Погожий ограничился всего тремя заходами камня, после чего положил его в карман, а сам отворил ворота и вышел на улицу.

Луг лежал прямо напротив дома — тот самый, из сна. Станислав покачал головой, прошел неспешным шагом к лесной опушке, опустил инструмент на землю и старательно вспомнил все то, чему учил его дед:

— Пяточку косы клади на землю, ей цепляться нечем. При этом самый кончик чуть вверх смотреть станет, и в землю не зароется. Вот так и начинай по земле-кормилице скользить, р-раз, и шажок, р-раз, и шажок. Коса, она сама всю травушку-муравушку положит. Ты ее только держи правильно, да точить не забывай.

  92