73 
После недолгих дебатов мы разделили наши усилия: Марк как обычно закопался в свои электронные цацки, Плат взял на себя слесаря-мороженщика, ну а мне достался самый обширный фронт работ – искать следы бригады Храпова. И пока Маркузик дремал перед компьютером после бессонной ночи, проведенной с какой-нибудь Офелией, а Плат за своим столом глубокомысленно строил версии, попивая кофе и покуривая сигарету, я, как искусанный оводами лось, бегал, высунув язык, по разным темным местам, рискуя не только сломать ноги, но и получить "перо" в бок. Нет, я не утверждаю, что мои друзья бездельничали, однако такова уж человеческая сущность – считать, что твои затраты умственного или физического труда в несколько раз превосходят усилия коллег. Я уже не говорю о зарплате, которая никогда не соответствует ни запросам, ни количеству и качеству проделанной работы…
Стеблову мы решили карты до конца не открывать. Нам, конечно, пришлось рассказать о бригаде Храпова, и Боб долго капал мне на мозги, упрекая за то, что я не поставил его в известность о своих инициативах. Возможно, он был прав – в гараже, когда меня прихватили быки Храпова, бойцы Стеблова совсем были бы не лишними. Но что поделаешь – пароход ушел, а крысы разбежались. Боб, злой, как три тысячи чертей, пообещал поставить на уши всех и вся, чтобы разыскать Храпова и иже с ним. Мало того – он попросил, чтобы наша контора больше не совалась в это дело, а занималась проработкой других версий. Боб все еще верил в нас и мы воспрянули духом.
Однако про странного мороженщика Плат приказал мне и Марку в разговоре со Стебловым не распространяться. С его доводами я был вполне согласен. Правда, Серега напирал на то, что не стоит поднимать вокруг мороженщика лишнюю суету – а так оно и будет, если по нашей наводке в розыске начнут участвовать еще и официальные органы, спущенные с поводка Бобом, но я имел свою точку зрения – мне вовсе не хотелось, чтобы сто тысяч баксов уплыли из О.С.А., погруженные на яхту моей голубой мечты, и растворились в горьком тумане непоправимой утраты.
Несмотря на обещание, которое мы дали Стеблову, Плат почему-то настоял на дальнейшей разработке Храпова. На мои недоуменные вопросы Серега отвечал весьма туманно, но образно: лишний хрен… ну, в общем, кое-чему не помеха. Иными словами, как гласит теория криминалистики, на одной версии далеко не уедешь, а если да – то только в тупик. Я немного поупрямился, но в конце концов махнул рукой и начал нарезать по городу концентрические круги. Благо и допинг был налицо – Боб, узнав, что Плат потратил на мое освобождение из ИВС все деньги, авансированные им на расходы по розыску Кристины, подкинул нам еще пять тысяч баксов. Этот момент в расследовании меня настолько воодушевил, что я тут же выбил у Маркузика, все еще пребывающего в состоянии эйфории от моего "воскрешения" из утопленников, не только солидные проездные, но и пайковые, мотивировав это тем, что отсидка в тюряге здорово подорвала мою работоспособность в связи с резким ухудшением работы желудка. А значит мне, ко всему прочему, полагалось еще и диетическое питание. Хорошо, что Марк не знал, на какую "диету" я потратил большую часть полученных денег…
Зацепку в деле Храпова я отыскал достаточно быстро. Есть такое избитое выражение, уж не знаю кем придуманное – ищите женщину. Конечно, на такую проблему нужно было запускать Маркузика – с его талантами записного обольстителя он бы решил ее походя; но разве можно заставить кабинетного крота выползти на свет ясный? Поэтому, повздыхав и поплакавшись своей любимой и безотказной женщине, продавщице из киоска, я напялил на себя костюм и отправился в ресторан "Дарвин", где, как мне подсказали знающие люди, Храпов убивал свои холостяцкие вечера. Тем более, что идея с его любимой женщиной целиком принадлежала лично мне. Теперь уже я подоил Плата, согласившегося профинансировать мое мероприятие в полном объеме. Нужно отдать ему должное – мою идею он уловил сразу и принял решение без проволочек.
Да, умеют жить эти новые русские… Я помнил ресторан с тех пор, когда он назывался просто, непритязательно и чисто по-советски – "Огонек". Это было последнее место в городе, куда шли отчаявшиеся найти место в приличных, но вечно переполненных питейных заведениях. Огромный зал с квадратными колоннами напоминал имперскую канцелярию рейха – такую, как нам ее показывали в кинохронике ко Дню Победы.
Впрочем, в этом не было ничего необычного – здание, в котором два этажа занимал ресторан, строили пленные немцы. Унылые голые стены и десятки столов, выстроившиеся в солдатские шеренги, навевали нехорошие мысли о бренности бытия, и даже оркестр Левы Бермана, наяривавший попсу тех времен – от "Семь сорок" до возрожденных из небытия песен Вертинского, не мог развеять это нехорошее чувство. Потому клиенты "Огонька", вместо приятного и веселого времяпровождения, обычно надирались до положения риз и заканчивали свой выход "в люди" хорошим мордобитием. Ближе к двенадцати ночи сюда боялись заявляться даже самые отчаянные менты – постоянные клиенты "Огонька" имели их ввиду…
73 
