68 
– Продажные шкуры… твою мать! – отвел я душу. – Когда они уже нажрутся.
– Человеческой жадности нет предела. Такова жизнь. Менты тоже люди. И им тоже кушать хочется. Не попадайся – не будешь платить. Философия элементарно проста и доходчива. Влип – сам виноват, раскошеливайся, если не хочешь попасть за решетку.
– Ты тоже брал?
– Обижаешь… В "убойном" отделе такие моменты практически исключены. Может, к сожалению. Я не хуже и не лучше других. К тому же есть еще один нюанс: не будешь получать на лапу, свои же и сожрут. В системе нельзя быть белой вороной.
– Все вы суки… менты поганые… – Мне захотелось запить неприятный привкус от разговора стаканом водки. – Вас бы, бля, на передовую, в окопы, чтобы вы кровью харкали и клопов кормили. Как не посмотришь, у всех рожи семь на восемь, восемь на семь.
– Стас, плевок не по адресу. Я уже не мент.
– Ну, извини…
Мы замолчали. Я посмотрел вперед – Лугов спал, положив голову на плече симпатичной девушке. По-моему, ей такое соседство нравилось.
Самолет пошел на снижение. Этапированный подследственный Станислав Сильверстов /или как там меня обозвали в бумагах/ прибыл в родные места.
Глава 13. НОВАЯ ВЕРСИЯ
Кто меня обнял и нежно приласкал, так это наш кожаный диван. Мебельный патриарх с таким удовольствием крякнул, когда я с размаху опустил свои мощи на его согбенную спину, что мне захотелось поцеловать доброго старичка и сказать: "Спасибо, друг. Только ты понимаешь, что испытали мои кости на жестких нарах ИВС." Марк смотрел на меня так долго и пристально, притом молча, что я испугался. Уж не заболел ли он какой-нибудь экзотической болезнью, пока я чалился, как наименовал мою недолгую отсидку старый урка Степан Ильич? Сейчас столько всякой дряни расплодилось – СПИД, лихорадка Эбола, разные синдромы – что я совершенно не удивился бы, приключись с Маркузиком какой-нибудь венерический спино-мозговой столбняк имени академика Ройзмана, который наш гений подхватил у одной из своих боевых подруг.
Особенно меня беспокоил его полубезумный взгляд и дрожащие руки.
– Ста-а-а-с!!! – вдруг ни с того, ни с сего возопил он диким голосом и прыгнул на меня как ковбой на необъезженного мустанга. – Стас, дружище… – Марк крепко обнял меня, всхлипнул и – о чудо! – пустил настоящую слезу. – Мы тебя уже похоронили… Живой. Ах, как здорово…
– Как это похоронили? – воззрился я на ухмыляющегося Плата. – Ты о чем умолчал, великий темнила?
– От большого количества информации у тебя голова может съехать набекрень. Тем более, что она не самая крепкая часть твоего тела.
– Ну-ка, колись, шеф. Я должен знать все.
– Да, задал ты нам загадку… – Плат угнездился на свое место за столом; Марк примостился рядом со мной, на диване. – Мы и впрямь уже думали, что тебе кранты. На следующий день после твоего похищения – как теперь выяснилось – в райотдел милиции утром позвонила какая-то женщина и сказала, что на берегу реки, возле городского пляжа /ты знаешь это место – там лежат бетонные плиты/, она наткнулась на мужскую одежду, пустую бутылку водки и остатки закуски. Наряд выехал сразу, шмотки нашли и в кармане брюк обнаружили редакционное удостоверение. Что это липа, выяснили сразу, но там была твоя подлинная фотография. Короче говоря, мне повезло: мой приятель из горотдела, который знает тебя в лицо /помнишь Леху Синельникова? мы вместе с ним несколько раз выезжали на природу/ и которому известно о наших с тобой отношениях, известил меня о случившемся где-то в обед, а водолазы до вечера обшаривали дно в поисках утопленника – версия была однозначной.
– Ты тоже поверил, что я среди ночи решил принять на грудь поллитра и окунуться?
– Что я могу сказать… Если честно, то от моего друга Сильвера можно всего ждать. То, что тебе могла взбрести в голову идея ночного променада, в этом у меня практически не было сомнений. Однако, там было одно "но"… – Плат ухмыльнулся и не торопясь, с удовольствием, раскурил сигарету.
– Не томи, продолжай! – взмолился я в нетерпении.
– Мне показали фотографию места происшествия. Так вот, твои манатки валялись как попало. А к ним, между прочим, никто не касался – в кармане брюк лежал кошелек с деньгами и часы. При всей твоей безалаберности, с одеждой ты всегда обращаешься аккуратно, где бы это ни происходило – дома, в бане, на пляже. Солдатская привычка – чтобы все находилось под рукой, было сложено в определенном порядке и чтобы не дай Бог не помялось.
68 
