ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  62  

«Если буду переезжать, — подумал он, — обязательно выберу город, в котором есть река, и не какая-нибудь Зловонючка, а нормальная река, в которой полно рыбы и которую нельзя переплюнуть одним плевком.

С моей бессонницей рыбалка — самое милое дело».

Мимо, приветственно мигнув фарами, проехал милицейский «уазик». Аполлон Степанович шутливо отдал честь, приложив пальцы к козырьку своей клетчатой кепки. «Уазик» фыркнул выхлопной трубой и укатил.

Потом встретился продрогший бомж Васяня, старый знакомый, которого опять выставили из подъезда, где он устроился на ночлег. Они немного поговорили о погоде и о политике. В связи с темой погоды Васяня пожаловался на геморрой, Аполлон Степанович ему посочувствовал и дал три рубля с мелочью — больше у него при себе не было.

— Хороший ты мужик, Степаныч, — благодарно прохрипел Васяня, — а только посидел бы ты пока что дома. Слыхал, маньяк у нас завелся? Неровен час, и до тебя доберется.

Про маньяка Аполлон Степанович, конечно же, слышал. В этом плане ему даже было, чем похвастаться, ведь это именно его, а не кого-то другого, вчера ночью протаранил удиравший от убийцы мальчишка. Пряхин рассказал Васяне эту историю, предупредительно держа зонт так, чтобы тот прикрывал и его, и бомжа.

Выслушав его, бомж зябко передернул плечами, вынул из кармана изжеванный, треснувший вдоль деревянный мундштук, вставил в него окурок и закурил. Курил он скупыми экономными затяжками, надолго задерживая в легких вонючий дым.

— Вот я и говорю, — хрипло заметил он между затяжками, — сидел бы ты дома. Маньяк — он и есть маньяк. Ему все равно кого кончать, старого или малого. Тем более, что этого пацана ты, можно сказать, спас. Кабы не ты, догнал бы его этот гад и додавил до полной и окончательной победы. Как бы он тебе за это не отомстил.

— Да брось ты, Васяня, — рассудительно сказал Аполлон Степанович. Маньяки — они потому и маньяки, что завернулись на чем-то одном. Их всегда по почерку узнают. Один, к примеру, женщин насилует и убивает, другой малолеток в лифте караулит… Этот псих на пацана напал, так зачем, скажи на милость, ему такой старый дед, как я?

— Ну, не знаю, — нерешительно сказал Васяня. — Может, ты и прав…

— Ясное дело, прав, — уверенно произнес Пряхин. — И потом, вся милиция на ногах, ищут. А этого гада уже, наверное, и след простыл.

— Это точно, — Васяня сплюнул на тротуар, — ищут. Меня сегодня целое утро в отделении продержали, все выспрашивали: не видал ли чего, да не я ли это…

Козлы. Ищут они… Они без фонарика свою задницу найти не могут, когда подтереться надо, а ты говоришь — ищут-.

Человек, стоявший в нескольких шагах от них, скрытый густой тенью старого пятиэтажного дома, слегка переменил позу и медленно растянул губы в невеселой улыбке. Отблеск дальнего фонаря смутно блеснул на обнажившихся зубах. Глаз его видно не было — их скрывал низко надвинутый капюшон старой офицерской плащ-накидки. Из своего укрытия человек слышал каждое слово.

Слова доносились до него в искаженном, изуродованном виде. Голоса Пряхина и бомжа напоминали ему какое-то утробное ворчание, словно были записаны на пленке, пущенной с малой скоростью. Очертания фигур, домов и деревьев были изломанными и болезненно перекрученными, и все вокруг было пропитано ненавистью.

Ненависть сырым туманом висела в воздухе, ненависть сеялась с неба мелким дождем и собиралась в лужи под ногами. Она текла по водосточным трубам, она отравляла небо и землю, ядовитым потом выступала из каменных стен и вила гнезда в обнажившихся мокрых ветвях деревьев, корни которых пили ненависть из земли точно так же, как пиявка сосет кровь.

Ненависть распирала человека в плащ-накидке изнутри, и если бы взглядом можно было убить, то и Пряхин, и Васяня давно лежали бы на тротуаре. Ненависть была живым существом, и, как всякое живое существо, она росла и требовала пищи — с каждым днем все больше и больше. Огромный слизистый червь ненависти пожирал своего хозяина изнутри, он был голоден всегда, и его уже не удовлетворяли мелкие подачки вроде распятых котов или проколотых шин. Такие вещи можно было терпеть в качестве легкой закуски. Главным блюдом была кровь, предсмертные судороги и последний выдох жертвы, и ненависть толкала своего хозяина все вперед и вперед, подсказывая ему все новые способы и нашептывая имена.

Глядя на беседующих стариков, человек в плащ-накидке подумал, что было бы неплохо разом покончить с обоими. Старик в светлом плаще помог мальчишке выскользнуть из лап смерти, и ненависть осталась голодной. А бомж… Что ж, бомж — это лишняя пара глаз, а значит — лишняя опасность. Если кто-то увидит, разглядит, догадается… нет, бомжа нужно тоже убить. Может быть, получив двойную порцию крови, ненависть на время угомонится и даст хозяину немного отдохнуть, отлежаться на дне. Старик в светлом плаще, которого бомж называл Степановичем, был абсолютно прав: милиция, хоть и вяло пока, но уже начала шевелиться, и несколько ночей, проведенных в своей постели, пошли бы убийце на пользу. Пусть успокоятся, пусть решат, что маньяк, которого они ищут, сменил район своих действий…

  62