Особенно,... 
69 
Филатов закончил говорить даже раньше, чем поспел кофе. Собственно, говорить было особенно нечего: ну, встретились, выпили, условились встретиться еще раз; условленная встреча не состоялась ввиду того, что одна из договаривающихся сторон приказала долго жить…
Что тут рассказывать?
Светлов поставил перед ним курящуюся горячим паром, исходящую щекочущим ноздри ароматом чашку, высыпал содержимое пепельницы в мусорную корзину и уселся на свое место за столом. Поток свежего воздуха из открытой форточки сдувал пар с поверхности кофе, как будто они сидели под навесом уличного кафе.
– Ты все-таки связался с «Кирасой», – констатировал господин главный редактор и пригубил кофе.
– Почему ты так решил? А если бы Бондарь работал на АЗЛК, тогда бы ты сказал, что я связался с АЗЛК, так, что ли?
Это прозвучало вяло и совсем неубедительно, Юрий и сам это почувствовал. АЗЛК – это АЗЛК, а ЧОП, сотрудники которого тренируются по программе спецназа, – совсем другое дело.
– АЗЛК – это АЗЛК, – вторя его мыслям, произнес Светлов. – Хотя связываться с АЗЛК я бы тебе тоже не посоветовал. И вообще, по моим наблюдениям, единственный способ дожить до старости – это ни с кем и ни с чем не связываться. Да и этот способ, увы, не дает никаких гарантий. У нас весь бизнес в той или иной степени криминален. Большой – в большей степени, малый – в меньшей, но весь. Мы ведь проходим с нуля тот путь, который уже однажды проходили и о котором весь цивилизованный мир давным-давно позабыл. Маши олигархи еще помнят, как ездили на разборки в гнилых «Фордах» и «Жигулях»… Ты заметил, что из нашего обихода исчезло слово «рэкет»? Это ведь не потому, что предприниматель теперь платит только государству.
Просто все давно поделено, границы проведены, все под контролем…
– Иди ты к черту, – прервал эту лекцию Юрий. – Если тебе сказать нечего, лучше помолчи, не мешай кофе пить. Кофе у тебя, кстати, хороший, а ты мне все удовольствие портишь своей болтовней. «Все крупные состояния современности нажиты самым бесчестным путем…» Ильф и Петров, Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин, а теперь еще некто Светлов – хороша компания! Я к тебе пришел не затем, чтобы ты мне пересказывал труды классиков.
– Вот и видно, что ты в своей армии на политзанятиях дурака валял да письма девушкам строчил, – парировал Светлов. – Каждая грамотно построенная речь должна начинаться с пространного вступления, изобилующего цитатами и ссылками на классиков. Это вроде легкой закуски, после которой можно подавать горячее.
А горячее – вот.
Он открыл лежавшую на столе толстую редакторскую папку, вынул из нее один листок и протянул его Юрию через стол. Листок был варварски исчерчен красным карандашом; судя по всему, это была статья, готовая к сдаче в набор.
– Выйдет в завтрашнем номере, – сказал Светлов. – Читай.
Юрий стал читать. Перед ним была, собственно, не статья, а просто довольно подробная заметка, в которой были изложены имевшие место накануне события в районе старого Арбата. События и впрямь были любопытные: кто-то совершил вооруженный налет на антикварную лавку, застрелив охранника и хозяина заведения, да так ловко, что милиции до сих пор не удалось обнаружить ни одного свидетеля.
– Ну? – спросил Юрий, дочитав до конца.
– Не впечатляет? – Светлов усмехнулся. – Это потому, что я недостаточно жестко и самоотверженно борюсь за свободу печатного слова и ценю своих информаторов.
Когда мне говорят: этого в интересах следствия печатать не надо, – я соглашаюсь: не надо так не надо. Сговорчивый я, понимаешь? А зря, потому что печатать мне, как правило, запрещают самое интересное. Знаешь, что взяли в этой антикварной лавке?
– Что?
– А помнишь, намедни я тебе рассказывал про чудотворную икону Любомльской Божьей Матери?
– Помню. Ты пытался привести пример хорошего, позитивного чуда. Хочешь сказать, что антиквар был тот самый и что взяли в его лавке именно эту икону?
Вот тебе и чудо…
– Именно ее, – подтвердил Светлов. – И, заметь, буквально накануне прибытия экспертов из Троице-Сергиевой лавры. Кто-то очень хорошо знал, что делает.
– Не понимаю, – сказал Юрий, – зачем ты мне все это рассказываешь? Какое отношение это имеет к моему делу? Или это все еще вступление?
Светлов отмахнулся от этого вопроса и азартно зашуршал сигаретной пачкой.
– Отношение самое прямое, – невнятно заявил он, держа сигарету в зубах и неумело чиркая колесиком зажигалки. – Прямое и непосредственное, вот какое отношение! Ты знаешь, кто охранял эту антикварную лавку?
69 
