Особенно,... 
157 
Он продолжал прижиматься губами к ее шее, пока тело Марис не обмякло. Только тогда он отодвинулся, освободил руку и поправил измятый мокрый подол ее юбки. Марис продолжала вздрагивать, медленно успокаиваясь. Паркер прижал ее к себе и положил подбородок на ее макушку.
Марис слегка пошевелилась и коснулась рукой его груди.
— У тебя застегнута рубашка?
— Мама не разрешала мне выходить к ужину не застегнувшись.
Нащупав в темноте пуговицы рубашки, Марис расстегнула их и прижалась щекой к его груди.
— Так будет лучше…
Дождь усилился, но они его почти не замечали. Паркер нежно гладил Марис по спине, задерживая руку на каждом позвонке.
— Вы давно не трахались, да? — спросил он вдруг и почувствовал, как Марис напряглась. На мгновение ему показалось, что он зашел слишком далеко, а может, ей не понравилось слово, которое он употребил. Но это была только первая реакция; почти сразу Марис успокоилась и, снова прильнув к нему всем телом, тихо ответила:
— Да. Довольно давно.
— Я так и понял. Ты очень хотела.
— Я сама не понимала этого, пока… пока ты не прикоснулся ко мне. Наверное, наша благополучная супружеская жизнь тоже была самообманом.
Должно быть, она почувствовала его улыбку, подняла голову и посмотрела на Паркера.
— Ты, наверное, ужасно собой доволен!
Но его улыбка не была ни самодовольной, ни торжествующей. Целуя ее, Паркер шепнул:
— Ты права — мне действительно очень хорошо. Но тебе было лучше.
Потом они снова поцеловались. Паркеру очень не хотелось прерывать этот поцелуй, но он пересилил себя и сказал:
— Пожалуй, нам пора возвращаться, пока Майкл не поднял тревогу.
С этими словами он потянулся к тормозу, но Марис остановила его.
— А как же ты? — Она слегка потерлась бедром о его напрягшийся под брюками член. — Может быть, ты хочешь, чтобы я тоже… что-то сделала?
— Да, хочу! — Морщась, Паркер крепко схватил ее за талию. — Перестань, пожалуйста, ерзать!
— Ох, извини, я не хотела! Паркер криво улыбнулся.
— Когда я буду у тебя внутри, я хочу получать удовольствие, а не думать о том, как бы мне кончить и при этом не свалиться в воду вместе с креслом!
— Твой оргазм так похож на землетрясение?
— Боюсь, что да.
Марис упрямо тряхнула головой:
— И все равно это несправедливо: я получила удовольствие, а ты — нет.
— Как же ты мало знаешь!..
Она улыбнулась, и Паркер быстро поцеловал ее. Потом он развернул кресло и покатил обоих назад к дому.
— Кстати, — добавил он, съезжая с дощатого настила на вымощенную плитами дорожку, — чтобы ехать в гору, мне нужны обе руки, так что, может быть, ты застегнешься, пока Майкл тебя не увидел?
На следующее утро Дэниэл проснулся рано. Приняв душ и одевшись, он быстро уложил в саквояж несколько смен одежды и белья и спустился вниз. Максина была очень недовольна тем, что он решил ехать за город без нее. Она не скрывала своего раздражения, и Дэниэл не без робости осведомился, не будет ли ей трудно накрыть завтрак в саду.
— Вовсе не трудно, мистер Мадерли, — ворчливо ответила она. — Через пять минут все будет на столе.
— Вот и отлично. А я пока сделаю несколько деловых звонков.
Уединившись в своем рабочем кабинете, Дэниэл набрал номер. За время разговора он почти ничего не говорил — только слушал. Наконец Уильям Сазерленд закончил свой доклад и сказал:
— У меня пока все. Мне продолжать или этого достаточно?
— Обязательно продолжайте, — ответил Дэниэл и положил трубку.
Потом он набрал второй номер.
Несмотря на то что, по его представлениям, в этот час большинство служащих находились еще в пути по дороге в офисы в автобусах или в подземке, в издательстве «Дженкинс и Хоув» трубку взяли почти сразу.
— Мистера Хоува, пожалуйста.
— Я слушаю… — Оливер Хоув всегда гордился тем, что работает по четырнадцать часов в сутки, исключая выходные и праздники, когда он работал всего по десять часов. Он был уже немолод, но Дэниэл знал, что его деловое расписание остается все таким же напряженным, как и двадцать лет назад.
Свою издательскую карьеру Олли Хоув начинал примерно в одно время с Дэниэлом. Как и Дэниэл, Хоув получил компанию по наследству от своего деда через считанные недели после окончания университета. На протяжении почти пяти десятков лет Хоув и Дэниэл оставались соперниками и конкурентами, что, впрочем, не мешало им ценить друг друга. В конце концов из этого соперничества родилась дружба, которую сам Хоув называл «неслыханным феноменом за всю историю книгоиздательского бизнеса».
157 
