Последние отзывы

  195  

Его ничуть не беспокоит, что этот скрупулезный труд не будет иметь практического признания много лет, возможно, работа так и не увидит свет при его жизни. Однажды он сказал:

— Я совсем не удивлюсь, если найдется кто-то, кому так повезло, что он не член партии, и кто захочет вперед меня все это опубликовать. Но в то же время у человека со стороны нет того доступа к определенным людям и документам, который есть у меня. Так что дорога перекрыта с обоих концов.

Я интересуюсь:

— Джек, когда я уйду, будет ли кто-нибудь заниматься всеми этими людьми с их проблемами?

Он говорит:

— Знаешь, у меня нет возможности платить тому, кто будет это делать. Не так уж у нас много товарищей, которые, как ты, могут себе позволить жить на авторские гонорары.

Потом он смягчается и добавляет:

— Я посмотрю, что можно будет сделать в самых тяжелых случаях.

— Есть один престарелый пенсионер, — объясняю я, и я сажусь, и мы обсуждаем, как можно ему помочь.

Потом Джек говорит:

— Насколько я понимаю, ты не станешь предупреждать меня за месяц о своем уходе? Я всегда думал, что ты поступишь именно так — примешь решение об уходе и просто выйдешь на улицу.

— Ну, если бы я так не сделала, я, вероятно, вообще никогда не смогла бы уйти.

Он кивает.

— Ты собираешься работать где-нибудь в другом месте?

— Я не знаю, я хочу подумать.

— Как бы уединиться, отойти от дел?

— Дело в том, что мне кажется, что в моей голове сосуществует множество противоречивых представлений обо всем на свете.

— В голове любого человека сосуществует множество противоречивых представлений. А какое это имеет значение?

— Но для нас, конечно же, это должно иметь значение?

(Имея в виду, что это должно иметь значение для коммунистов.)

— Но, Анна, приходило ли тебе в голову, что на протяжении всей истории человечества…

— Ох, Джек, давай не будем говорить об истории, о пяти столетиях, все это такие отговорки.

— Нет, не отговорки. Потому что на протяжении всей истории человечества было, может быть, пять, десять, пятьдесят человек, чье сознание действительно соответствовало той эпохе, в которую они жили. И если наше сознание и наше понимание действительности не в полной мере соответствуют нашему времени, то чем же это так ужасно? Наши дети…

— Или наши прапрапраправнуки, — говорю я, и в моем голосе слышится раздражение.

— Хорошо — наши прапрапраправнуки оглянутся назад и совершенно отчетливо увидят, что наше видение мира, то, как мы его сейчас понимаем, было неверным. Но ведь их взгляды будут соответствовать их времени. Это не имеет значения.

— Но, Джек, все это такая чушь…

Я слышу, что мой голос звучит очень резко, и заставляю себя замолчать. Я понимаю, что меня «догнали» мои месячные; каждый месяц наступает такой момент, и тогда я становлюсь очень раздражительной, потому что начинаю чувствовать себя беспомощной и неспособной что-либо контролировать. Еще я раздражаюсь оттого, что этот мужчина провел в университете несколько лет, изучая философию; и я не могу сказать ему: я знаю, что ты неправ, потому что я чувствую, что это так. (И кроме того, в том что Джек говорит, есть что-то опасно привлекательное, и мое раздражение отчасти вызвано нежеланием этому поддаться.) Джек не обращает внимания на мою резкость; и он мягко мне говорит:

— Все равно, я хочу, чтобы ты подумала об этом, Анна, — когда человек настаивает на своем праве быть правым, в этом есть что-то очень высокомерное.

(Слово «высокомерное» больно задевает меня; потому что я очень часто обвиняю себя в высокомерии.)

Я говорю, и звучит это довольно вяло и не очень убедительно:

— А я думаю, и думаю, и думаю.

— Хорошо, давай попробуем еще раз: за последние пару десятилетий в мире науки совершались революционные открытия. И буквально в каждой из отраслей. Скорее всего в мире нет ни одного ученого, который мог бы осмыслить последствия всех этих научных достижений, или хотя бы их части. Может быть, в Массачусетсе есть ученый, который понимает что-то одно, другой ученый, из Кембриджа, понимает что-то другое, а третий, из Советского Союза, — что-то третье. И так далее, и так далее. Но даже в этом я сомневаюсь. Я сомневаюсь в том, что хотя бы кто-нибудь из наших современников действительно способен творчески осмыслить все возможные последствия, допустим, того, что в промышленности станут использовать атомную энергию…

  195