Дети унеслись прочь, Джун покинула квартиру последней. Уходить ей явно не хотелось. С порога она окинула комнату сожалеющим взглядом. Сожалела она, разумеется, не о содеянном, а о необходимости покинуть Эмили.
— Так что же здесь произошло? — как можно более нейтрально поинтересовалась я.
Эмили сбросила начальственную маску, сползла на пол рядом с Хуго. Зверь лизнул ее в щеку.
— Ну, приглянулись им тут кое-какие вещицы… Только и всего.
— Понимаю. Но… — Мысленно фраза сформулировалась следующим образом: «Но ведь я ей добрая знакомая, разве так можно!» Эмили уловила мой настрой, криво усмехнулась.
— Видишь ли, Джун частенько бывала здесь в гостях. Осмотрелась, заметила, что где лежит. Когда детишки соображали, кого бы половчее обчистить, она и предложила…
— Что ж, логично, не спорю.
Эмили подняла на меня совершенно серьезный взгляд.
— Еще бы.
— То есть, я не должна обижаться, считать, что в этом что-то личное…
Снова усмешка, несколько ироничная.
— Личное? Обижаться? Наоборот! Радоваться надо! Знак внимания! Комплимент! Высокое доверие!
Эмили расхохоталась и уткнулась физиономией в желтую шерсть зверя. Ей хотелось спрятать лицо, выражавшее оценку происшедшего, вовсе не совпадавшую с моей. Два ее мира, мир Джеральда и мой, столкнулись, и последствия этого конфликта могли оказаться фатальными. Эмили это ощущала. Но в ней чувствовалась и усталость, вызванная напряжением, которого я не понимала, хотя полагала, что уловила нечто такое в ее взаимодействии с детьми. «Возможно, проблема даже не в том, что она лишь одна из претенденток на благосклонность вожака стаи, а в том, что ноша, свалившаяся на ее плечи, ей не по возрасту», — так я подумала тогда.
— А… зачем им электроприборы понадобились? — спросила я для поддержания разговора.
— Под руку подвернулись, — отрезала Эмили, поражаясь моей глупости. Я не понимала простейших вещей, я не понимала различия между ними — категорией, в которую она себя то включала, то не включала, — и собой.
Она подняла на меня взгляд. Какую-то теплоту в этом взгляде я тоже уловила, где-то на заднем плане. И на том спасибо. В основном — оценка. Стоит ли со мной о чем-то говорить? Дойдет ли до старой, или только зря «дыхалку гонять»?
— Надо бы наверх смотаться, — проронила она наконец.
— Зачем?
— Ну… Есть смысл. — Приняв решение, Эмили тут же вскочила, огляделась. Передо мной была маленькая девочка, заинтриговавшая взрослых. — Надо куда-то все это погрузить. И в лифт, если он работает…
Она понеслась по комнатам, собирая все электрическое, оставив лишь радио, лишаться которого нам категорически не хотелось. Новости со всего света… Все равно что с других планет. Да и что там, в дальних странах, иначе, чем у нас? Разумеется, не забыла Эмили ничего из упомянутого мною: миксер, лампы, телевизор… Туда же электрофен и электромассажер, гриль, тостер, ростер, кофемолку, чайник, пылесос… Эмили полностью загрузила двухэтажный столик на колесах.
— Бегом, бегом! — покрикивала она жизнерадостно, сверкая глазами в мою сторону.
Мы вышли, толкая перегруженное транспортное средство. В вестибюле полно народу. Люди снуют вверх и вниз по лестнице, стоят в очереди к лифту; лифт, как ни странно, функционирует. Толпа оживлена, шумно: разговоры, смех, возгласы… Всех как-то странно лихорадит. Я вдруг осознала, что и ранее видела народ в вестибюле и перед домом, но почему-то не придавала этому значения. Возможно, потому, что в коридорах, отходивших от лестничных клеток, все оставалось по-прежнему, пусто и тихо; стены, двери с номерами, за которыми проживают мистер и миссис Джонс с семьей, мисс Фостер и мисс Бакстер, мистер и миссис Смит и мисс Алисия Смит — традиционные ячейки старого мира.
Мы заняли очередь к лифту, втолкнули в него импровизированную тележку, поднялись вверх с очередной группой людей, глазеющих на наше добро и, очевидно, не слишком им очарованных. Вверху мы вывалились из лифта, и Эмили замерла в нерешимости. Видно было, что она пытается найти оптимальное для меня решение.
Вверху то же, что и внизу: коридор, двери, площадка в середине. Только здесь не плоская площадка, а провал, колодец. Народ роится, жужжит. Двери повсюду нараспашку. Обстановка, как у входа на блошиный рынок: народ с тюками и мешками, кто-то толкает груженую детскую коляску со скрипящими вихляющимися колесами. Мужчина осторожно несет что-то, завернутое в толстое шерстяное одеяло, на голове, опасаясь повредить ценный груз. Сквозь дверь напротив лифта видна громадная куча барахла, до самого потолка. В куче роются детишки, сортируют вещи. Один из них заметил Эмили и пояснил: