Особенно,... 
64 
— Нет-нет.
— Вы всегда можете написать мне на адрес лавки на углу.
Они помолчали. Желание коснуться мальчишки было столь сильным, что правая рука Катона невольно поднялась, и он с удивлением посмотрел на нее. Если он сейчас обнимет Красавчика Джо, будет ли это путь к спасению или просто конец всякой возможности обрести благодать?
— А Его вы забираете с собой?
Джо с неожиданной улыбкой посмотрел поверх головы Катона на металлическое распятие, висевшее над кроватью.
Катон понял, что даже не подумал об этом.
— Да, забираю.
— Я сниму Его.
В мгновение ока Джо прыгнул на кровать. Катон быстро встал и отступил в сторону. Мальчишка протянул ему распятие. Секунду они держали его вместе, каждый за свой конец.
— Вы бы не забыли Его, отец, не забыли?
— Не должно никогда забывать Его, — сказал Катон, — Следуй своей вере, Джо. Ты родился в ней. Она драгоценна. Следуй Христу. Что бы это ни значило. Просто следуй. Атеперь, пожалуйста, иди. Обещаю, что напишу тебе. Благослови тебя Господь, дорогой Джо.
Джо, проворно спрыгнув со стула, постоял несколько секунд; его глаза, неожиданно принявшие простодушное, беззащитное, детское выражение, предательски заблестели. Потом он легко коснулся рукава сутаны и, не сказав ни слова, вышел.
Катон положил распятие на подушку и сел рядом с ним на кровать. Уткнулся лицом в ладони. Постепенно волнение, захлестнувшее его огромной волной, схлынуло, и он почувствовал глубокое, освежающее счастье.
Герда стояла в бальном зале. Было довольно темно; толпился народ. На ней было белое платье, белая кружевная шаль, белые вечерние перчатки; она была взволнована и полна ожидания. В окно виднелся сад, залитый зловещим зеленым сумеречным светом. Сэнди во фраке шел к ней сквозь толпу, и ее охватила радость. Так он не умер, подумала она, ей это лишь приснилось. Это был, в конце концов, обыкновенный кошмар. Он приблизился к ней, без слов легко взял ее руки в свои, все расступились, и они начали танцевать. Вместо музыки слышался какой-то пульсирующий звук. Герда поняла, что они танцуют шотландский танец и ей нужно смотреть на ноги Сэнди и в точности повторять его движения. Это колдовские чары, подумала она, и если она сделает любую ошибку, случится что-то ужасное. Танцевать было трудно, потому что под ногами становилось сыро, и вскоре они уже танцевали на мокрых камнях. Сэнди отпустил ее руки и спустился по ступенькам к ожидавшей его моторной лодке. Герда видела, что ступеньки уходят дальше под воду. Сэнди легко шагнул в лодку, просевшую под его весом. Герда попыталась последовать за ним, но почувствовала у груди железную перекладину. Сэнди предостерегающе поднял руку. Должно быть, плохо танцевала, с болью подумала Герда. Он завел мотор, застучавший в низком беззвучном пульсирующем ритме. Лодка удалялась от берега; манишка Сэнди еще долго белела в темноте. Она вцепилась в железную перекладину и пронзительно закричала.
Герда проснулась, и крик еще звучал у нее в ушах, но она не была уверена, что это ее крик. Ощущение, что Сэнди рядом, было столь сильным, что она мгновение лежала неподвижно, погруженная в него. Потом села в постели. Сквозь шторы на окне было видно, что уже светает. Чувствуя тяжесть во всем теле, она откинула одеяло и спустила ноги на пол, еще не освободясь от сна. С трудом включила лампу, проковыляла к окну и отодвинула штору, чтобы взглянуть на часы. Четверть шестого. Она посмотрела на сад, на рощу за спускающейся к озеру лужайкой. Над высокими деревьями висел еще яркий месяц. Сад уже просматривался, но был бесцветен и тих, еще погружен в тающую таинственность своей ночной жизни, пока не оживлен непритязательностью дня. Герда в легкой ночной рубашке дрожала от холода. Тут она с изумлением увидела темную неподвижную фигуру, стоявшую на лужайке чуть справа и смотревшую на деревья на холме. Фигура была как черное пятно, однако Герда по смутным очертаниям и присущей осанке узнала Генри. Боясь, что он заметит ее, она быстро отступила от окна и села на кровать. Сердце сжалось от ужаса и боли. Она еще чувствовала легкое прикосновение пальцев Сэнди, старательно ведущего ее сложными фигурами танца. Она съежилась от страха, страха за себя, за стой рассудок, за свое будущее. Она думала об ужасном одиночестве старости и смерти, которые ей не с кем встретить. Горячие слезы наполнили глаза, и она, стеная, повалилась на постель.
Люций тоже не спал после одной из своих кошмарных ночей. Он решил сходить к врачу, хотя знал, что тот ничем не поможет, а только и будет думать, как бы вежливо выпроводить его. Нижние зубы лезли вверх, и, казалось, он может в любой момент проглотить их. Он вынул челюсть и, не нашарив тумбочку, бросил на пол. Сел, неудобно откинувшись на криво подоткнутые подушки, и глядел, как постепенно светает. Потом встал, подошел к окну, посмотреть, как первые холодные лучи солнца касаются красноватых верхушек леса. Он не мог стоять спокойно, а крутился и переступал с ноги на ногу, чтобы отвлечь боль, настигавшую то в одном месте, то в другом. Отшвырнул ногой челюсть под кровать. Надел очки и посмотрел на стол, за которым сидел допоздна, сочиняя.
64 
