28 
— Ну и кто он? Если это правда, почему же он до сих не вступил во владение титулом и состоянием?
— Не все хотят быть пэрами.
— Вздор! Об этом мечтает каждый, но титулы пэров не раздают на каждом углу. Титул либо есть, либо его нет. А отказаться от того, что положено по праву, можно с таким же успехом, как изменить цвет глаз.
— Как бы не так! — раздраженно перебил Джентри.
— Незачем злиться на меня, — упрекнула Лотти. — Вы еще не сказали, кто такой этот таинственный виконт и где он находится, — значит, вы все выдумали.
Джентри сменил позу, неловко поерзал и отвернулся к окну.
— Это я.
— Что?! И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы и есть давным-давно пропавший пэр? Вы, заправила преступного мира, ловец воров, — виконт-инкогнито? — Лотти решительно покачала головой:
— Я вам не верю.
— А мне все равно, верите вы мне или нет, — бесстрастно сообщил Джентри. — Это не имеет ровным счетом никакого значения, поскольку претендовать на титул я не собираюсь.
Лотти удивленно уставилась на его классический профиль. Похоже, он твердо верил в то, о чем говорил. Но разве такое возможно? Если в его словах есть хоть доля истины, как вышло, что сын лорда очутился на самом дне? Невозможно родиться аристократом, а закончить жизнь… неизвестно кем. Не удержавшись, Лотти засыпала его вопросами:
— Так вы Джон, лорд Сидней? Сын виконта Сиднея, который умер двадцать лет назад и якобы не оставил наследника? И вы можете это доказать? Кто-нибудь подтвердит ваши слова?
— Моя сестра Софи. И ее муж, сэр Росс Кэннон.
— Судья? Бывший глава полицейского суда на Боу-стрит приходится вам зятем?
Джентри коротко кивнул. Лотти совсем запуталась. Ей оставалось только поверить ему, поскольку будь эта история выдумкой, опровергнуть ее не составило бы труда. Но она звучала так невероятно, так абсурдно, что у Лотти шла голова кругом.
— Когда умерли мои родители, мне было лет семь или восемь, — хмуро объяснил Джентри. — Кроме меня, в семье не осталось ни единого живого родственника мужского пола, к которому могли бы перейти земли и титул. Впрочем, наследовать было почти нечего: отец погряз в долгах и совсем запустил поместье. Некоторое время мы с Софи болтались в деревне, потом нас взяла к себе дальняя родственница. Но я рос сорванцом, и она не хотела видеть меня в своем доме. Поэтому я сбежал в Лондон, стал мелким воришкой и в конце концов попал в тюрьму. Чтобы пораньше выйти на свободу, я назвался именем другого мальчишки, умершего в тюрьме.
— Его, надо полагать, звали Ником Джентри, — заметила Лотти.
— Да.
— Значит, вы стали выдавать себя за Ника и уверять, будто вы умерли?
Его глаза вызывающе блеснули.
— Нику Джентри было уже все равно.
— Но вы наверняка надеялись со временем вернуть себе настоящее имя и положение в обществе…
— Мое положение в обществе меня полностью устраивает. Имя Ник Джентри принадлежит мне в большей степени, чем умершему хозяину. Пусть Сидней покоится с миром. — Он сардонически улыбнулся. — Сожалею, но вам придется забыть о привилегиях и стать миссис Ник Джентри, а истину будут знать только моя сестра и ее муж. Вы поняли меня?
Лотти озадаченно нахмурилась и кивнула.
— Привилегии мне не нужны, иначе я вышла бы замуж за лорда Раднора.
— Стало быть, вы не прочь стать женой простолюдина, — подытожил Джентри, не спуская с нее глаз. — Человека, ограниченного в средствах.
— Я привыкла к жизни в стесненных обстоятельствах — я родилась и выросла в старинной, знатной, но обедневшей семье.
Джентри долго изучал отполированные мыски своих сапог.
— Судя по состоянию Ховард-Хауса, лорд Раднор — чертовски скупой благодетель.
Лотти живо повернулась к нему:
— Так вы бывали у нас дома?
— Да, заезжал к вашим родителям, чтобы расспросить их. Они знают, что мне поручили разыскать вас.
Лотти растерянно кивнула. Как она до сих пор не поняла, что в этом расследовании замешаны ее родители? Они знали, что лорд Раднор разыскивает ее, и, как всегда, уступили его желаниям. Этому не следовало удивляться, однако почему-то Лотти не покидало ощущение, что ее предали. Неужели родители даже не попытались встать на ее сторону — вместо того чтобы защищать интересы Раднора? У нее перехватило горло, дышать стало трудно.
— Они подробно ответили на все мои вопросы, — продолжал Джентри. — Мне показали кукол, с которыми вы когда-то играли, книги, которые читали… Я знаю даже ваш размер обуви.
28 
