Особенно,... 
110 
Вскоре на полу оказались перочинный нож, фонарь, две колоды карт, бумажник, записная книжка в блестящей серебряной обложке и ручка в металлическом корпусе. Хозяин приказал Стасу отступить к противоположной стене, повернуться спиной, наклонить голову вперед и так замереть, не двигаться, дожидаясь следующей команды. Нагнувшись, он поднял бумажник, внимательно осмотрел его содержимое, дважды пересчитал деньги и, оставшись довольным неожиданным уловом, сунул бумажник куда-то в штаны, в специальный потайной карман, пришитый с внутренней стороны.
– Можешь отойти назад и сесть, – приказал хозяин.
Он глядел на незваного гостя яркими голубыми глазами. Если судить по этим глазам, человеку не больше тридцати. Но вот лицо, дочерна загорелое, с тонкой пергаментной кожей и бесцветными губами… Морщинистое, без времени состарившееся лицо говорило о том, что тридцать лет давно-давно разменяны. На мужчине был куцый пиджак со сморщенными лацканами, надетый на голое тело. Портки, вытянутые на коленях, и стоптанные ботинки со сбитыми каблуками. Человек кивнул на пустой ящик, мол, присаживайся. Рядом с ящиком на узком подоконнике лежала фляжка в чехле из толстого войлока. Заметив взгляд Стаса, хозяин домика сказал:
– Пей, у меня запас есть. И рассказывай, кто такой. И каким ветром сюда занесло.
Напившись мутной воды с привкусом ржавчины, Стас вытер потрескавшиеся губы и перевел дух. Теперь он испытывал такую усталость, что растянулся бы на этом земляном полу и проспал сутки. А если бы не разбудили – пару суток.
– Только вы ружье на меня не направляйте, – попросил он. – Еще, чего доброго, выстрелит.
– Значит, судьба твоя такая, – мужчина и не подумал убрать ружье. – Умереть в пустыне от огнестрельного ранения в живот. Я слушаю.
Стас вкратце, не вдаваясь в лишние подробности, рассказал о злоключениях прошлой ночи. Выходило, что какая-то неизвестная машина гналась за ним и женщиной, его спутницей, по шоссе и дальше по бездорожью, когда они свернули в пустыню.
– Складно врешь, – мужчина чмокнул губами, будто посылал Стасу воздушный поцелуй. – Значит, ты ехал на машине вместе с женщиной. А потом вы растерялись. И условились встретиться на кладбище. Надо же такое дерьмо придумать…
– Соврать можно и поинтереснее. Я правду говорю.
– Сам ты из каких краев?
– Из Америки. Город Нью-Йорк. Я там живу.
Мужчина засмеялся тихо, будто из суеверного страха боялся разбудить спящих на кладбище мертвецов. Держа на прицеле гостя, он сотрясался от смеха, пока на глазах не выступили слезы. Отсмеявшись, смахнул слезинки рукавом куртки. И сказал, что за такие шутки в этих краях положено убивать. Но сначала лжецу отрезают уши и, разумеется, его поганый язык. Но хозяин не очень-то уважает такие варварские традиции. Поэтому Стас получит возможность рассказать новую историю, на этот раз правдивую. А если он снова вздумает врать, то навсегда останется здесь, на кладбище. Стасу даже в некотором смысле повезло: подходящего места во всей округе не найти. Тут единственное кладбище на многие сотни квадратных километров пустыни. Это просто-таки счастливый случай, что путник найдет свою смерть именно здесь, а не в другом месте. Да, Стас везучий.
– Ну, говори, – мужчина навел на Стаса ствол ружья и нахмурился.
* * *
Поднявшись на крыльцо двухэтажного каменного дома с решетками на темных окнах, Радченко долго стучал в железную дверь отделения милиции. Наконец на пороге появился заспанный человек маленького роста, одетый в мятый милицейский китель. Мужчина зевнул, тупо уставился на раннего гостя и спросил:
– Ты по какому праву тут шумишь? И откуда такой взялся?
Минуту он изучал удостоверение члена Московской коллегии адвокатов. Затем, наморщив лоб, сказал:
– Я лейтенант Рустам Алимов. Что у тебя за дело?
– В двух кварталах отсюда горит частный дом, – объяснил Радченко. – У меня есть сведения, что в доме на момент поджога находилось как минимум два человека. Думаю, пожар устроили, чтобы замаскировать двойное убийство. Нужно немедленно начать следственные действия и попытаться по горячим следам задержать убийц.
– Я смотрю, ты умный парень, – усмехнулся Алимов. – Если так, почему ты до сих пор не начальник городской милиции?
– Я серьезно.
– И я тоже. Сильно дом горит? Тогда милиции там делать пока что нечего. Пусть пожарные для начала его потушат. А мы уж потом, – он зевнул, широко распахнув пасть, – мы и навалимся. Прямо с утра.
110 
