ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Прилив

Эта книга мне понравилась больше, чем первая. Очень чувственная. >>>>>

Мои дорогие мужчины

Ну, так. От Робертс сначала ждёшь, что это будет ВАУ, а потом понимаешь, что это всего лишь «пойдёт». Обычный роман... >>>>>

Звездочка светлая

Необычная, очень чувственная и очень добрая сказка >>>>>

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>




  269  

Сначала она не открыла мне дверь. Пришлось стучать еще несколько раз, и даже когда она соизволила наконец подойти к двери, то не открыла сразу, а спросила: «Кто там?» Как будто не знала, что, кроме меня, вряд ли кто заглянет к ней на Чалкот-сквер. Я решил проявить терпение. Она обижена на меня, говорил я себе. И имеет на это полное право, если рассудить по чести.

Когда она распахнула дверь, я стал говорить принятые в подобных случаях фразы: «Привет. Я беспокоился о тебе. Ты исчезла, и я…»

«Не ври», — услышал я в ответ, хотя в ее голосе не было враждебности. Она успела одеться, заметил я, причем оделась необычным для себя образом: в цветную юбку, развевающуюся на уровне икр, и черный облегающий свитер. На ее левой щиколотке поблескивала золотая цепочка, хотя Либби была босиком. Мне очень понравилось, как она выглядит.

«Это правда. Когда ты ушла, я подумал, что ты собираешься вернуться на работу. А потом, когда ты не вернулась… Я не знал, что и думать».

«Снова вранье», — сказала она.

Я сдержался, говоря себе, что я виноват и должен понести наказание.

«Можно мне войти?»

Она отступила от двери, каким-то незаметным, но абсолютно недвусмысленным телодвижением изобразив полное равнодушие — эквивалент пожатия плечами. Я вошел в квартиру и увидел, что она готовится обедать. На кофейном столике перед футоном, служившим ей в качестве дивана, были расставлены блюда, и их содержимое разительно отличалось от того, что она обычно ела (так же, как и сегодняшний наряд Либби разительно отличался от того, что она обычно носила): она поджарила курицу с брокколи и сделала салат из помидоров.

Я замялся: «Ты ешь? Извини. Наверное, мне стоит зайти попозже». Прозвучало это так формально, что я возненавидел себя.

Она сказала: «Да ничего страшного, если только ты не против, что я буду есть при тебе».

«Я не против. А ты не против, что я буду смотреть, как ты ешь?»

«Я не против».

Это была разведка боем. Мы с ней могли бы поговорить на самые разные темы, но при этом слишком многое являлось запретным.

«Прости за тот день, — сказал я. — За то, что случилось между мной и тобой. У меня сейчас тяжелый период в жизни. Ну, очевидно, ты уже в курсе. Но пока я не разобрался со своими проблемами, я ни с кем не смогу сойтись».

«А раньше мог?»

Меня этот вопрос поставил в тупик.

«Мог что?»

«Сойтись с кем-нибудь?» Либби подошла к дивану и уселась, подобрав под себя юбку. Это был необычайно женственный жест, совершенно ей несвойственный.

«Не знаю, как ответить на это честно и при этом быть честным с самим собой, — признался я. — Наверное, я должен сказать, что да, я мог сойтись с кем-то в прошлом и смогу сделать это в будущем. Но правда состоит в том, что, возможно, это не так. То есть я никогда ни с кем не мог сойтись. И возможно, никогда не смогу. Это все, что я сейчас могу сказать».

Либби пила воду, отметил я с удивлением, а не кока-колу, которая была ее любимым напитком все то время, что мы были знакомы. Пока я говорил, она подняла большой стакан с кусочком лимона, плавающим среди кубиков льда, поднесла его к губам и, делая маленькие глотки, смотрела на меня поверх края стакана.

«Ну что ж, — сказала она, когда я замолчал. — И это все, что ты хотел мне сказать?»

«Нет, я уже говорил, что беспокоился о тебе. Расстались мы не лучшими друзьями. А потом тебя все не было… то есть я подумал, что ты, должно быть… В общем, я рад, что ты вернулась. И что ты в порядке. Я рад, что ты в порядке».

«Почему? — спросила она. — И что со мной могло случиться? Ты подумал, что я в реку брошусь, или что?»

«Нет, конечно».

«Тогда почему?»

В тот момент я не увидел, что меня завлекают в ловушку. Как идиот, я свернул на предложенную мне дорогу, предположив, что доберусь по ней к желаемой цели. Я ответил: «Я знаю, что твое положение в Лондоне крайне непрочно. Поэтому я не стал бы винить тебя, если бы ты… ну, если бы ты сделала то, что тебе показалось необходимым, чтобы укрепить это положение. Особенно ввиду того, что мы с тобой так плохо расстались. Но я очень рад, что ты вернулась. Ужасно рад. Я скучал без тебя, мне не с кем было поговорить».

«Попался, — подмигнула она мне, но не улыбнулась. — Теперь мне все понятно, Гид».

«Что "все"?»

Она взяла вилку и нож и стала терзать курицу. Хотя в Англии она провела уже несколько лет, я заметил, что столовыми приборами она так и не научилась пользоваться. Как все американцы, она бестолково перекладывала нож и вилку из руки в руку каждый раз, когда ей нужно было что-то отрезать. Я не успел поразмыслить над этой странностью, потому что Либби, помолчав, решила-таки ответить мне.

  269