58 
Я кивнул.
— Ну и отлично! — сказала она. — Хорошо, что мы договорились.
Я снова кивнул, хотя и не понял, о чем мы договорились.
— Вы с папой вроде поладили.
— Он мне нравился. Похож на моего отца, только не такая свинья.
— Он и свиньей бывал тоже.
— Наверняка.
— А что не так с твоим отцом?
— Все не так.
— Не хочешь рассказывать?
— Не-а.
— Ну и ладно. — Она помолчала и добавила: — А я знаю, кто он.
Я посмотрел на нее.
— Я тебя в Гугле нашла. Ты же с моим папой тусовался, надо ж мне было убедиться, что ты не мошенник и стариков не грабишь.
— По-моему, Ли Макгрета надуть было непросто.
— Лучше перебдеть.
— Ну хорошо, ты выяснила, кто я…
— Я совсем чуть-чуть узнала. Главное, за папиной пенсией ты не охотился, а остальное неважно.
Я засмеялся.
— Если ты думаешь, что я такой же богатенький, как папочка, то очень ошибаешься.
— Вот черт.
— Что такое?
— А я надеялась, что завтра от тебя подарок принесут. Ну, типа, «за волшебную ночь». Брильянтовое колье или еще там какую-нибудь фигню.
— Могу подарить эстамп.
— Вот-вот. Даже картины мне не видать.
— Картины только для постоянных клиентов.
— Ну и дрочи на них.
— Это ты у мамочки научилась?
— У кого ж еще? — Она помолчала. — Не надо было мне ее стервой называть. Она не стерва. Мы все сегодня психованные.
— Это понятно.
— Она разозлилась, что я тебя привела.
— Хочешь, я перед ней извинюсь?
— С ума сошел? Нет, конечно.
— Я извинюсь, если это поможет.
— Она же не на тебя злится, а на меня. Да и не на меня, если честно. Она не пьет. Я первый раз ее пьяной увидела. Она терпеть не могла, когда отец пил.
— Я не знал, что он пил.
— Ты его видел-то только в самом конце. — Она фыркнула. — И курил. Чтобы заработать рак пищевода в шестьдесят один год, надо очень постараться.
Я не ответил.
— Никогда я их не пойму. Она его любила. И по-моему, до сих пор любит. Знаешь, что она однажды сказала? Это при Джули было. Мама приехала к ней в Вильмингтон. Они куда-то собирались, и вдруг мама говорит: «Джерри хороший муж, если не считать того, что он полный кретин». — Саманта подвинулась ближе. Я почувствовал, как она улыбается, прижавшись щекой к моей руке. — Нет, ты представляешь?
— Легко.
— Я бы расстроилась, только она ведь права.
— Вы с Джерри друг друга не любите.
— Нам не о чем говорить.
— Я так и понял.
Она снова улыбнулась.
— Энни и про это рассказала?
— Я сам додумался. Но она и правда рассказывала про твою маму и Джерри.
— Она тебе все, что могла, выложила, а? — Саманта перевернулась и оказалась совсем близко ко мне. Я убрал волосы с ее лица. Она спросила: — Есть что-нибудь, чего ты не знаешь?
— А как же, — ответил я и снова ее поцеловал.
Глава двенадцатая
И все затихло.
Целую неделю жизнь текла спокойно, так спокойно, как было еще до Крейка. Мы начали работать над новой выставкой в галерее. Вал звонков пошел на убыль. После ярмарки всем нужно было время, чтобы прийти в себя, пересчитать оставшиеся наличные и, соответственно, решить, интересует ли их по-прежнему искусство. Я обедал и ужинал с друзьями и клиентами. Совершенно обычная, совершенно спокойная неделя. В этой тишине отсутствие Макгрета ощущалось как-то неожиданно остро. Я собирался ему позвонить, снимал трубку и замирал, тупо глядя на телефон и размышляя о том, кто же теперь занимается нашим расследованием.
Разумеется, им никто не занимался. Загадке Виктора Крейка суждено было остаться неразгаданной.
Я спрашивал себя, так ли уж это плохо. Выставка открылась и закрылась, сделки состоялись, чеки мы обналичили. Понятно, что человек по природе своей — существо любопытное. Мы перемалываем равнодушие, как устрица перемалывает песок в раковине. Но я давно приучился любить неопределенность. Что мне за дело до пятерых мальчишек, погибших сорок лет назад? Да я каждый день читаю в газетах об убийствах, войнах, беззакониях и несправедливости. И ничего не предпринимаю, чтобы помочь этим несчастным. Нет, я сам себя убедил, будто обязан выяснить все до конца. Обязан, потому что обещал Макгрету. Не так уж и долго я его знал, так какого черта переживать из-за того, что не выполнил его последнюю волю? И все же я горевал по нему и сам удивлялся тому, как сильно я горюю.
58 
