66 
— С тобой точно все в порядке?
— Да, отец.
— Хорошо. Хорошо. Хорошо. — Отец снова приглаживает волосы. — Господи, за что?
Что «за что»? Может, отец сейчас будет с Богом говорить? Нет, вроде молчит.
«Спонсор программы мистера Лестера Шимминга — компания „Время обедать“. Принимайте порошок „Время обедать“ раз в день, и вы…»
Отец выключает радио. Он садится в кресло, складывается, снова становится маленьким. Лицо бледное, и дышит он тяжело. Отец теребит мочки ушей. Дэвиду хочется подойти и положить ему руку на лоб, как делает мать, когда Дэвид болеет. Хочется принести воды или той вонючей сиреневой штуки, которую отец пьет перед сном. Нельзя. Нужно вести себя тихо. Дэвид сидит на ковре. И молчит.
Потом возвращается мать. На Дэвида и отца она не смотрит, просто поднимает с пола книгу. Опускает спинку кресла-качалки, ложится и перелистывает страницы, словно ничего и не случилось. Отец с ужасом глядит на нее, но она громко кашляет, и он отворачивается.
Теперь у Дэвида есть загадка, над которой надо подумать.
И даже не одна. Столько загадок, что он ужасно переживает. Ночью Дэвид не может заснуть, но не от страха, а от волнения. Он будет исследователем, прямо как Роджер Доллар. Составит план и докопается до самой сути. Так по радио в детективных передачах говорят.
Начинать надо со списка вопросов.
Кто эта девочка?
Почему она так странно выглядит?
Как она попала в дом?
Сколько ей лет?
Где она сейчас?
Почему так испугалась мать?
Почему так испугался отец?
Почему мать рассердилась на отца?
Почему они весь вечер не замечали Дэвида? (На этот вопрос отвечать, вообще-то, необязательно. Они никогда его не замечают.)
Вопросы летают в голове и машут крыльями. Прямо как совы. Кто, кто, кто. Как, как, как. Почему, почему, почему.
Одно Дэвид знает точно: родителей спрашивать нельзя. Он наверняка заработает взбучку. И Делию нельзя. Надо самому искать ответы. И быть предельно осторожным, потому что, если мать узнает, он пропал.
Сначала Дэвид собирает информацию. На следующий вечер за ужином он внимательно следит за родителями: вдруг они сделают что-нибудь странное? Они едва притрагиваются к супу, ростбифу и смешным ушкам из макарон, это повар у них так готовит. Отец рано приступает к сиреневому напитку. Допивает, тянется за следующим стаканом, но мать так на него смотрит, что отец наливает только половину. А в остальном все идет как обычно.
По крайней мере, до конца ужина. Вместо того чтобы разойтись по разным комнатам (отец в кабинет, а мать к себе в гостиную), они поднимаются и выходят в одну дверь, ту, что ведет в восточное крыло дома. Дэвиду хочется пойти следом, но тут приходит Делия и ведет его в ванную.
После ванны Дэвид залезает в постель. Делия спрашивает, хочет ли он послушать сказку. Нет, спасибо. Он едва дожидается, пока она, наконец, уйдет. Делия закрывает дверь, он считает до пятидесяти, потом тихонько выскальзывает из-под одеяла и стоит, покачиваясь на носках. Продумывает стратегию.
В доме четыре этажа. Гостиная матери на третьем этаже, так же, как и его спальня. Кабинет отца на четвертом этаже. Значит, решает Дэвид, вряд ли они разговаривают в гостиной или в кабинете. Они повели себя не как всегда, значит, и место выберут другое. Какое?
На первом этаже есть холл, там гостям подают коктейли. Еще там много комнат, увешанных картинами, в одной только портреты членов семьи: прапрадедушка, прадедушка, двоюродные дедушки. И все они ужасно давно стоят с прямой спиной. Даже трудно представить, сколько лет. Больше ста. Соломон Мюллер добрый, он улыбается. Рядом его братья: Адольф, у него нос горбатый; Саймон, у него все лицо в бородавках; Бернард, у него огромные шары из волос на висках. Дедушка Уолтер. У него такой вид, словно ему в тарелку перцу подсыпали. Портрет отца еще не закончен, это Дэвид знает. Отец показывал ему, где повесят картину, когда она будет готова. А твой будет вон там. Пустые панели кажутся Дэвиду окнами в будущее.
На втором этаже они вряд ли будут разговаривать. Там столовая, кухня и большой бальный зал. Окна занавешены круглый год, в зале всегда темно. Здесь проходит осенний бал, его устраивает мать. Тогда двери распахивают, вытирают пыль, достают из чехлов и расставляют стулья, вносят столы, накрывают их скатертями, натирают и раскладывают серебро. Приезжает оркестр. Комната наполняется шелестом шелков всех расцветок. В прошлом году Дэвиду впервые разрешили присутствовать. Одели в костюмчик. Все над ним ахали. Они с матерью танцевали вальс. Ему даже вина налили. Он уснул, а проснулся на следующее утро у себя в кровати. Нет, Дэвид уверен, родители туда не пойдут.
66 
