Особенно,... 
71 
Все чаще доезжала она до берега океана, где подолгу сидела на камне, уставясь в бескрайние, беспокойные просторы Атлантики. Сейчас, как и раньше, она снова испытывала чувство единения, родства с морской стихией. Плеск волн, то накатывавших на берег, то откатывавшихся обратно, успокаивал ее измученную душу.
Она простила море за то, что оно отняло у нее Рида, простила и самого Рида. Ее гнев на них иссяк ведь их она любила больше всего на свете. Здесь, на берегу океана, она обрела покой и силу, здесь все ярче разгоралась ее ненависть к англичанам. Желание отомстить за смерть мужа переросло в настоящую страсть, завладевшую всеми ее помыслами. А еще она испытывала острое до боли желание ощутить под ногами качающуюся палубу и положить руку на эфес шпаги. Каждый раз, когда она приезжала на побережье, это желание крепло, пока, наконец, не вытеснило все другие чувства и мысли.
«Мне нужно отправиться в плавание. Я должна». Эта фраза постоянно звучала у Кэтлин в мозгу и в конце концов ей стало казаться, что она сходит с ума.
Зов беспокойной морской стихии находил отклик в ее душе. Кэтлин знала, что не может более противиться этому зову.
Из любви к детям Рождество она провела дома, но оно стало для нее настоящей пыткой. Чуть ли не каждую минуту она вспоминала, каким было Рождество в прошлые годы, когда они праздновали его вместе с Ридом. Не было Рида, и никто не подарил ей нечто такое, что имело бы смысл любовного послания, и ей не для кого было с любовью и нежностью подбирать подарок. Праздник лишился очарования и веселья без широкой, хитроватой улыбки Рида, без блеска его синих глаз. Правда, она видела ту же улыбку и те же блестящие синие глаза на маленьком личике Катлина, но это было все равно что нож в сердце. Любовь и негодование, гордость и сожаление боролись в душе каждый раз, когда она смотрела на своего дорогого малыша. Она стала бояться, что в один прекрасный день возненавидит сына за его полное сходство с отцом.
Эта мысль лишь укрепила ее в решении уехать, хотя бы ненадолго, пока немного утихнет сердечная боль. Возможно, ей удастся свести счеты с англичанами, потопив несколько их кораблей, уложив несколько сотен человек в подводные могилы. Может, за время плавания она научится жить со своими воспоминаниями, перестанет просыпаться по ночам с именем Рида на губах. Может, будет после этого смотреть в лицо своему сыну, не содрогаясь в душе, будет видеть в нем самостоятельную личность, не продолжение Рида. Может, придет, наконец, день, когда она перестанет плакать, оборачиваться по десять раз на дню, желая что-то сказать Риду, чтобы тут же с удесятеренной силой ощутить его отсутствие.
Кэтлин решила вернуться на Гранд-Тер и соответственно построила свои планы. Связавшись с Дэном, она велела ему спрятать «Старбрайт» в укромной бухте которой пользовалась много лет назад. Затем приказала Дэну и Финли подобрать надежную команду и перекрасить «Старбрайт» в зеленый цвет. Она присоединится к Жану, перевоплотившись в пиратку Эмералд. Подобное решение было продиктовано необходимостью скрыть свою личность не столько от других, сколько от самой себя. Она устала быть Кэтлин Тейлор, миссис Рид Тейлор, «молодой вдовой Тейлор». Внутренний голос говорил ей, что надо временно забыть об этой достойной сожаления особе, укрыться за другой личиной. Эмералд была смелой, прекрасной и дерзкой и в речах, и в одежде, и в поведении. Не было дела, за которое она не взялась бы, места, куда она бы не отправилась. Она была вольной, как ветер, ее не мучили угрызения совести. Мастерство, с каким она управляла кораблем и владела шпагой, были известны повсюду. Среди морского братства она стала легендой. Кэтлин чувствовала, что ей необходимо снова перевоплотиться в эту свободную, отважную женщину. Жажда мести стала для нее такой же естественной потребностью, как потребность дышать. Итак, Кэтлин принялась преображать себя. У Кейт она позаимствовала баночку черной краски для волос, а из своего старого морского сундучка извлекла зеленый жилет и коротко обрезанные брюки, составлявшие в свое время смелый наряд Эмералд.
Никто из ее родных, за исключением Кейт, не знал о том периоде в ее жизни, когда она жила в обличье Эмералд, хотя все они слышали рассказы об этой пиратке и дивились ее подвигам. Она и сейчас не сказала им об этом, равно как и о своих планах вновь превратиться в эту легендарную пиратку. О Гранд-Тер и Жане с Домиником она тоже никому, кроме Кейт и Изабел, не говорила. Остальные знали этих двух Друзей Рида под другими именами. Она сообщила лишь, что уходит в море на одном из своих кораблей, умоляя родных быть снисходительными к ней и проявить понимание. Мэри она попросила взять на себя заботу о детях, почаще напоминать им, что мама их любит, и постоянно говорить с ними об отце, чтобы они его не забыли.
71 
