72 
– Ты куда? – удивился, увидев незнакомца, рабочий.
– Это часовой завод? – вопросом на вопрос ответил Харитонов.
– Ну…
– Я время пришел узнать, – Василий посмотрел просяще прямо в глаза работяге. – И, если можно, месяц и год…
– Ты что, чокнутый?! – На лице рабочего заиграла странная ухмылка. – Оно тебе надо?
– Я объявление читал, – заикаясь, говорил Харитонов. – Вам чернорабочие нужны?
Работяга провел ладонью по своему взмокшему лбу. Ухмылка исчезла с его лица. Он по-новому, пристальней осмотрел Василия.
– Чернорабочий нужен, да только странный ты какой-то, – задумчиво произнес мужик. – И хлипковат вроде. А ну оттащи ящик вон в тот угол! Стой, на-ка рукавицы надень.
Харитонов нагнулся и попробовал сдвинуть ящик с места, но тщетно – не по нему была эта тяжесть.
– Ну видишь, – мужик покачал головой. – Какой же из тебя чернорабочий!
Харитонов поник. Сделалось ему грустно оттого, что понял он: не от него более зависит его судьба и жизнь. Найдя людей и оставшись с ними, стал он просителем и выпрашивал у кого дружбы, у кого любви, у кого работы или времени.
– Ладно, пойдем, – позвал за собой мужик, которому вроде жалко стало незнакомца.
Зашли они в другую комнату, где стоял длинный стол, на котором аккуратно были разложены странные хромированные ложки и какие-то вещицы из стекла, и было их множество.
– Ну вот, садись! – мужик подсунул Харитонову табурет. – Бери этот деревянный кругляшок, вставляй в засверловку эту двойную колбочку… теперь бери трехминутную ложку, зачерпни вот так песок и сыпь в колбу… Засыпал? Теперь прижимай ее вторым кругляшком. Понятно?
Харитонов, четко исполнявший команды мужика, что-то закончил, но что он сделал – понять не мог.
– Ну, че молчишь? Непонятно, што ли? – переспросил еще разок мужик.
– А что это? – задрав голову, Василий посмотрел вопросительно на стоявшего за спиной мужика.
Тот обтер вспотевшие ладони о свой темно-синий халат и снова посмотрел на незнакомца как на чокнутого.
– Что, правда ни хрена не понятно?! – опять ухмыльнулся он. – Часы ты сделал! Песочные трехминутки! Давай еще разок…
И опять под команду мужика собрал Харитонов вторые часы из двух деревянных кругляшей и двойной колбочки, только на этот раз всунул ему мужик семиминутную ложечку. После этого взял мужик у него часы и, перевернув, стал внимательно следить за сыпавшимся в нижнюю колбочку песком.
– Чистый! – довольно протянул он. – Ох и намучился ж я, пока его таким сделал! Сначала прокалить, потом просеять и промыть, а после снова на прокалку… Ну что, чернорабочий, нравится часы делать?!
Харитонов кивнул, с любопытством осматривая комнату, уставленную множеством песочных часов различных размеров.
– Ну тогда возьму тебя учеником!
Проработал там Харитонов до вечера и остался очень доволен этой спокойной серьезной работой. Нравилось ему поддевать хромированными разноминутными ложечками песок из жестяной коробки и, следя, чтоб он не рассыпался, осторожно опрокидывать в стеклянные двойные колбочки.
Он бы мог так работать и до утра, но мужик решительно остановил его, прикрыл жестяную коробку с песком мешковиной, а поверх положил доску. «Чтоб не отсыревал! – объяснил он. – А эти вот возьми за работу. Хорошо потрудился! – он вручил Харитонову им же сделанные часы. – Таких ни у кого нет. Вот посмотришь ночью на песок!» Харитонов поблагодарил мужика, тот в ответ самодовольно улыбнулся. «Завтра не опаздывай! – сказал он Харитонову напоследок. – До гудка выходи, иначе не поспеешь!»
Харитонов кивнул и вышел на порог, который уже успел покрыться наледью из-за того, что пар больше не выползал из коридора.
На улице было темно. Сжимая часы в руке, Василий заспешил домой. В какой-то момент бросив взгляд на свою руку, он заметил, что песок в часах светится, и это по неизвестной причине придало ему силы, и зашагал он в сторону дома еще быстрее.
Уже подходя к двери в парадное, обошел стоящий под домом открытый легковой автомобиль. Сердце почуяло что-то недоброе, и он сунул песочные часы в карман пальто. Бегом поднялся по скрипящей лестнице и вошел в квартиру.
Казалось, и не было у них столько вещей, чтобы, сваленные на пол, они образовали кучу, но сейчас весь пол комнаты был усеян тряпками, коробками, старой обувью и разворошенными газетами. На кушетке сидел коротко стриженный худощавый молодой человек и что-то записывал на листе бумаги бледной дрожащей рукой. За ним в углу комнаты, где раньше лежала пачка газет, стоял неподвижный спешенный всадник в белой форме с ружьем за плечом.
72 
