102 
— Честно, — повторила Таннис, отталкиваясь от прутьев. Она накренилась, и лавочка заскрипела, отрываясь от каменного пола. Еще немного и опрокинется. — Честно жить хорошо… я и жила… от рассвета до заката… завод и снова завод… а когда не сам завод, то дым от завода. А солнце только весной заглядывает и то ненадолго. Ты вот мерзнешь, а мне без солнца плохо. И вообще… всю неделю пашешь, а дадут пару медяков, и не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать, половину за жилье отдать надо. На оставшуюся особо не разгуляешься. Да и некогда гулять, выспаться порой не выйдет.
Кейрен молчал.
— Конечно, можно и не на завод. Мне вот предлагали в борделе местечко, многие наши соглашаются. Или вместо завода, или подрабатывать… оно и вправду легче, чем у станка или мешки ворочать. Лежишь, ноги раздвинув, ни о чем не думаешь, деньги получаешь. Красота!
Он дернулся, но остался на месте.
— Правда, рано или поздно сифилис подхватишь, так не беда, многие с ним ходят, пока заживо не начнут гнить. Но говорят, это не больно. Хуже, если псих какой порежет. С порченым лицом много не заработаешь. А то и вовсе пришибить могут… за шлюху много не дадут.
— Прекрати.
— Почему? — Таннис душила обида. По какому праву эта псина ее судит? Он, небось, в своей жизни ни дня не голодал. — Ну ладно, про шлюх больше не буду, раз ты такой нежный. Буду про честную жизнь. Как у моей мамаши… она на заводе работала, сколько себя помнила. А потом, когда оказалось, что она норму не выполняет, ее с завода выперли. Кому такой работник нужен? Ей всего тридцать семь…
…было тридцать семь…
— Она начала работать, когда семь было… сначала шерсть в цеху подбирала. Знаешь, мерзкая такая работенка. Когда шерсть растрясают из мешков, пыль летит, мелкая, едкая, она под одежду забивается и потом шкура зудит… и еще кашель. До сих пор кашляет.
…кашляла.
— В семнадцать замуж вышла. Мой папаша тогда еще пил умеренно и в бригадирах числился. Он мамаше колечко купил посеребренное. Красота… вот и жили они, душа в душу от смены до смены.
…и умерли в один день. Как в сказке, вот только дерьмовой сказка вышла.
— Правда, папаша все сильней закладывать стал, а у мамаши спина болеть стала. И руки с ногами. Говорила же, погнали ее с завода. А меня взяли…
Кейрен молчал. Только желваки ходили.
— И потому, когда мне предложили подработать, я согласилась. Ты спрашивал, чего ради, так я отвечу. Ради денег.
…и глупой мечты вырваться с этого берега реки, на который солнце заглядывает редко.
— Мне предложили отнести бумажки, раскидать в цеху. Я согласилась… раз и другой, а там свели с нужными людьми. Они хорошо платили. А мне нужно было много.
— Сколько?
Таннис пожала плечами.
— Фунтов двести… или триста…
У нее было четыреста пятьдесят шесть, целое состояние, но Таннис больше не чувствовала себя счастливой. Если повезет, она выпутается из этой истории и уедет за Перевал. Прикупит домик в маленьком городке и будет жить.
Просто жить, позабыв обо всем, что с ней было.
Если выпутается.
— Хорошо, — Кейрен потер переносицу. — Если я заплачу тебе триста фунтов, ты согласишься поработать на меня?
Глава 19
Жалость опасна.
Кейрен помнил первое свое дело в Нижнем городе.
Порт. Узкая улочка, в которую протискиваться приходится боком. Куча мусора и труп на ней. Тело лежит давно и на жаре стало пованивать. Его изрядно обглодали крысы, а местные успели избавить от ботинок и штанов, пиджак не тронули исключительно потому, что тот был изгваздан кровью.
А вот бумажника не нашлось.
Зато был запах, по которому Кейрен ее и нашел.
Шлюха. Совсем еще молоденькая, с бледной чистой кожей, наивным взглядом и рыжими кудрями. Кудри рассыпались по остреньким плечикам, и девушка то и дело трогала их. Она смотрела на Кейрена с таким первобытным ужасом, что ему становилось стыдно и за себя, и за то, что придется ее повесить.
Она не пыталась запереться, но из глаз сыпались слезы. И губы ее так дрожали, что девушка не могла произнести ни слова, она лишь руки протягивала, украшенные россыпями синяков.
— Он тебя ударил? — Кейрен знал, что помочь ей не выйдет.
Девушка кивнула. И заговорила, быстро, запинаясь в словах, путаясь.
Ее звали Кейти, а убитый был ее сутенером. Он купил Кейти у родителей и приставил к работе, он требовал с нее денег, а когда не получалось добыть, избивал. И вчера тоже, нанюхался порошка, заявился на пристань и начал Кейти жизни учить. Она не хотела убивать… она просто защищалась.
102 
