180 
Олаф облизал губы.
— Медленно тлеет, так, что не сразу и увидишь… дым получается тяжелым, ядовитым…
— Насколько ядовитым?
— Смертельно ядовитым, — Олаф наклонился, провел сложенными щепотью пальцами по жирному пятну, поднес к носу. — Иногда хватает и малости… а если человек теряет сознание, что случается довольно часто, то летальный исход неминуем.
Он поморщился и вытер пальцы о рукав пожарной куртки.
Значит, отравление.
Но… цех огромный, и старая лаборатория занимала лишь часть его. В крыше зияют дыры, и многие, надо полагать, появились до пожара. Сквозило здесь изрядно, оттого и трое из четверых мертвецов одеты в меховые тулупы…
Дым вытягивало бы… или нет?
Сложно сказать… и спустя часа полтора, доктор Эммерс, поправляя очочки, которые упрямо съезжали на кончик длинного его носа, печально произнес:
— Что ж, я могу сказать, что признаки отравления-с имеются. Обратите внимание на синюшность ногтей… и характерный цвет кожи…
Он ловко избавлял мертвецов от одежды, а избавив, приступил ко вскрытию. Эммерса, казалось, не смущали ни присутствие Кейрена, ни уродство трупов, ни отвратительный запах горелого мяса.
— …и легкие, конечно же легкие-с… посмотрите, во что они превратились!
Кейрен кивал, зажимая нос платком.
Не помогало.
— Да, они определенно-с надышались дыма, — доктор оперся на стол. Он был в той же не слишком новой рубашке, рукава которой закатал высоко, а руки скрыл под кожаными нарукавниками, в черном прорезиненном фартуке и забавном чепце, явно женском, с кружавчиками. — Но вот потеряли ли они сознание вследствие того, что надышались дымом, либо же надышались вследствие того, что потеряли сознание? Тут я вам не помогу.
Хороший вопрос.
А ответа, как Кейрен подозревал, он не найдет.
— А вот это интересно-с… — доктор Эммет склонился над мертвецом, лицо к лицу, словно собирался поцеловать его. — Очень интересно… взгляните на его зубы.
Кейрен подчинился, но ничего не увидел.
— Гнилые, — доктор постучал по зубам металлической палочкой. — Передние выглядят целыми, но задние… одна чернота. А одежда хорошая…
— Мне случалось встречать людей в хорошей одежде и с гнилыми зубами.
— Бывает, бывает, — согласился доктор Эммет вытирая пальцы о кружево чепца. Словно спохватившись, пояснил. — Ношу, знаете ли, чтобы волосы запахами не пропитывались. Очень набирают-с… что же до зубов, то, несомненно, здесь имеют значение многие факторы… и порой дурная наследственность усугубляется неправильным питанием, склонностью к сладкому или же жирному… но здесь иное, совсем иное… видите, вот те зубы выдраны, но неумело. А слева, напротив, работали аккуратно, словно у него появились деньги на совсем другого врача… передние и вовсе альвийская работа. Зарощены на совесть… люди так не могут-с… дорогое-с удовольствие, признаться. Фарфор поставить дешевле выйдет-с…
Любопытный факт.
И если так, то… кто сказал, что Грент родился в Верхнем городе?
…или что мертвец, во внутренностях которого столь увлеченно копался доктор Эммет, является Грентом?
В кармане костюма нашли спекшийся бумажник с монограммой, точь-в-точь такой, как рисовала Таннис…
…бумажник ничего не значит.
…и черный обгоревший саквояж.
…а лицо изуродовано, словно нарочно и… поверить?
Принять во внимание и вплотную заняться личностью Грента Доминика Балли, добропорядочного торговца пряностями.
Маска?
Очевидно, вот только кто скрывается под ней? Его лавка, открытая с полгода тому в Бискайном переулке, была невелика, но отличалась той степенной роскошью, которая складывается годами, если не столетиями. Медный колокольчик на двери. Кисея полумрака. И широкий прилавок, за которым стоит девушка в строгом наряде. Перед ней на черном бархате подставки разложены щипчики, ложечки, крохотные аптечные гири. Здесь же возвышаются весы, начищенные до блеска.
За спиной же девушки виднеются полки с банками.
Имбирь и гвоздика. Черный перец и перец белый, красный, острый, высушенный целиком и редчайший розовый. Темные стручки ванили и зернышки зиры. Кардамон. И длинные стебли бискайника. Мускатный орех…
Банки подписаны аккуратным почерком. И Кейрен читает названия, многие из которых ему не известны.
180 
