Особенно,... 
45 
Она сама трепетала от нетерпения.
Каз прошептал:
— Подожди, дорогая. Еще чуть-чуть подожди.
Казалось, прошла вечность, пока она не ощутила нежное движение его пальцев у самого своего женского естества.
Каждая частичка тела Тарн содрогалась, она слышала, как кровь пульсирует в жилах, все ее существо отдалось новым потрясающим ощущениям.
Она, как лист на волне, неслась в неизвестность, ведомая движением пальцев и губ Каза.
Его имя вырвалось из ее уст, словно стон, и в следующий миг наслаждение затопило Тарн. Она не могла думать, не могла ощущать ничего, кроме огненного блаженства.
И в этот момент Каз скользнул в нее и потерялся в пульсирующем тепле, которое создал сам, так нежно и так уверенно. На секунду он замер, потом начал двигаться, проникая все глубже, наполняя Тарн силой и могуществом, утверждая свою власть над ней.
И Тарн отдалась ему полностью, позволила телу вторить ритму его движений, впитывала удивительные ощущения, не похожие на то, что она знала прежде.
Женщина соединилась со своим мужчиной.
И когда наступила развязка, Тарн приняла его страсть как свою. И услышала, как Каз выкрикивает ее имя.
Потом она обняла Каза, прижала его голову к груди и ощутила на щеках влагу слез.
— Дорогая, я сделал тебе больно…
— Нет, — прошептала она. — Разве ты не видишь? Я плачу от счастья.
Каз некоторое время лежал молча, потом хрипло проговорил:
— Драгоценная любовь моя.
Тарн проснулась ранним утром и потянулась, не открывая глаз. Ее тело было переполнено удовлетворением, какого она не знала прежде. Даже не предполагала, что такое существует.
Тарн вспоминала прошедшую ночь, как они часто поворачивались друг к другу, смеясь от радости. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к тому, кто подарил ей чудо.
Но мужчины в постели не было. Тарн села и начала прислушиваться. В квартире царила тишина.
Зато на подушке лежал листок бумаги. Записка, которую оставил ей Каз.
«Моя прелесть, я смотрел, как ты спишь, и вдруг вспомнил, что считается дурной приметой, если жених и невеста встречаются в день свадьбы до церемонии. Мы игнорировали это, однако я решил не рисковать дальше.
Так что, моя радость, я вновь увижу тебя очень скоро в отделе регистрации браков, хотя, должен сказать, никакие силы не могут сделать тебя моей женой в большей степени, чем сейчас.
Тарн перечитала записку, потом отбросила, словно она жгла ей пальцы.
Она, наверное, должна быть благодарна судьбе, что он ушел, не разбудив ее. Ей трудно было бы его отпустить. Она вцепилась бы в Каза, забыв обо всем, кроме необходимости быть его женщиной, его женой на веки вечные.
Зато теперь она сможет завершить начатое. Время пришло.
Комната расплылась перед ее глазами, но Тарн прогнала слезы.
Через двадцать минут Тарн ушла. Она намеревалась оставить записку Каза в квартире, но в последний момент передумала.
— И какую же глупость я делаю, — грустно произнесла она и спрятала записку в сумку.
Отель в аэропорту был большим. То, что требовалось. Тарн взяла напрокат машину для последней поездки в «Убежище» следующим утром, поднялась в свой номер и больше не выходила оттуда.
Она заказала обед, но не съела и половины. Достала вино из мини-бара и не выпила ни капли. Тарн ходила по комнате, обхватив себя руками, и старалась не думать о том, что произошло утром в отделе регистрации браков. Однако не могла прогнать эти мысли.
Сначала Каз, вероятно, предположил, что она застряла в пробке. Или что следует правилу, согласно которому невеста должна опоздать. И только появление курьера с письмом прояснило ситуацию.
Тарн ничего не сообщила в прессу. Избавила Каза от позора, потому что не могла заставить себя вертеть нож в ране. О его унижении будут знать только Брендан и Грейс, которые, естественно, ничего никому не скажут.
А к тому времени, как новость дойдет до офиса, Каз успеет найти объяснение того факта, что он остался холостяком.
Тарн было тяжело. Ей хотелось только одного — выплакаться. Но она еще не могла себе это позволить.
И кто сказал, что месть сладостна? Кто бы это ни был, он жестоко ошибался. Месть горька.
«Я бы могла заявить, что это не мое дело, и остаться в Нью-Йорке, — размышляла Тарн. — Но я обещала дяде Фрэнку заботиться о них. У меня не было выбора. Завтра я поеду к Эви и скажу, что отомстила за нее. Каз Брэндон в полной мере заплатил за содеянное. Эви больше не надо его бояться. А я… Я не вижу впереди ничего, кроме отчаяния».
45 
