68 
– Ну ладно, – добавил он, – с тобой мы скоро увидимся, – и пошел к двери. У порога он оглянулся – можно было подумать, что здесь собралась дружная семья. И тут он уступил, нетерпеливо и презрительно:
– Ладно. В гинеях. Я пришлю своего адвоката, – и вышел в зловонный коридор; Роз последовала за ним, задыхаясь от благодарности.
Он довел игру до последней карты, даже нашел в себе силы усмехнуться и сказать ей приятное:
– Я бы для тебя и на большее пошел.
– Ты вел себя просто чудесно, – с обожанием воскликнула она, проходя мимо вонючей уборной, но восторг ее был ядом – он как бы утверждал ее право на него, прямо вел к тому, чего она от него ожидала, – к ужасающему акту вожделения, которого он не испытывал. Она шла за ним, пока они не выбрались на свежий воздух Нелсон-Плейс. Среди развалин района Парадиз играли дети, на пустыре, где когда-то был его дом, дул морской ветер. Смутный инстинкт разрушения шевельнулся в нем, словно радость наслаждения открытым пространством.
Она повторила слова, уже сказанные ею когда-то:
– Даже представить себе не могла, как все устроится.
Мысли ее блуждали среди событий этого дня и вдруг пришли к неожиданному выводу:
– Вот никогда не думала, что хандра может пройти так быстро. Ты им, должно быть, понравился.
***
Айда Арнольд надкусила пирожное так, что крем выступил между крупными передними зубами. Она засмеялась немного развязно для маленькой гостиной в стиле Помпадур и сказала:
– Никогда не могла позволить себе тратить столько денег с тех пор, как рассталась с Томом. – Она откусила еще кусочек, немного крема застряло на пухлом языке. – Отчасти я обязана этим Фреду. Если бы он не дал мне совета насчет Черного Мальчика…
– Отступилась бы от этого дела, – предложил Коркери, – и просто повеселилась бы немножко. Ведь это же опасно.
– Ну, конечно, опасно, – согласилась она, но в ее больших глазах не было видно настоящего ощущения опасности. Ничто не могло заставить ее поверить, что и она, подобно Фреду, может попасть червям на съедение… Мысли ее не шли в этом направлении; как только они слегка отходили в сторону, стрелка автоматически включалась и возвращала ее, трепещущую от радости, на привычные рельсы, на пригородную линию с нарядными домиками, увеселительными заведениями для туристов и маленькими, тенистыми рощами для любовных утех на лоне природы. Она продолжала, разглядывая пирожное: – Я никогда не отступаю. Они даже представить себе не могут, какую кучу неприятностей на себя навлекли.
– Предоставь это полиции.
– Ну, нет уж. Я сама знаю, что мне делать. Можешь мне не советовать… Как ты думаешь, кто это такой?
Пожилой господин в лакированных ботинках, с белой манишкой над жилетом и булавкой из драгоценного камня шествовал через гостиную.
– Изысканный, – заметила Айда Арнольд.
Позади него семенил секретарь, читая по списку: «Бананы, апельсины, виноград, персики…»
– Из оранжереи?
– Из оранжереи.
– Кто это? – спросила Айда Арнольд.
– Это все, мистер Коллеони? – осведомился секретарь.
– Какие цветы? – требовательно спросил Коллеони. – И неужели вы не могли достать немного медовых персиков?
– Никак нет, мистер Коллеони.
– Моя дорогая жена… – начал Коллеони, но продолжения нельзя было расслышать. До них донеслось только слово «страсть». Айда Арнольд обвела взглядом изящную обстановку маленькой гостиной Помпадур. Как лучом прожектора, глаза ее осветили подушку, диван, тонкие аскетические губы мужчины, сидевшего напротив нее.
– Мы могли бы повеселиться и здесь, – сказала она, глядя на его губы.
– Дорого, – нервно возразил Коркери, но ее рука успокаивающе потрепала его по тощему бедру.
– Черный Мальчик выдержит. А в «Бельведере»… знаешь… там не удастся повеселиться… Строгие нравы.
– Ты, значит, не против того, чтобы немножко повеселиться здесь? – спросил Коркери. Он заморгал глазами. По выражению его лица трудно было догадаться, обрадует или испугает его ее согласие.
– Почему я должна быть против? Насколько мне известно, такое никому не приносит вреда. Это в природе человеческой натуры. – Она снова откусила кусочек пирожного и повторила свои любимые присказки: – В конце концов, мы ведь только доставляем себе радость. Приятно стоять за правое дело, приятно быть во всем человеком… Поди-ка и притащи мой чемодан, а я пока добуду комнату.
68 
