Особенно,... 
39 
— Я не могла не прийти, — произнесла я уже мягче, — расскажешь, что произошло с тобой? С Клотиль?
На его лице отразилось такое страдание, что я вздрогнула.
— Я никогда не расскажу тебе. Jamais. (Никогда).
— Джек, я должна знать.
— Я тоже так думал. А сейчас? Всё бы отдал, лишь бы не знать, — фляга в его руке дрожала, — жаль, что я не смог собственноручно прикончить этих двоих.
— Друг, который был с тобой… Мне так жаль.
Он свел брови.
— Ты когда-нибудь пыталась заставить себя не думать о чём-то? С моим podna (фр.кж. друг)... — его дыхание стало настолько тяжелым, казалось, что на его грудь опустился неподъемный груз, — я вишу на волоске, Эванджелин.
Ох, Джек. Мой взгляд упал на край повязки. Я не могу рассказать ему об Арике. Не сейчас. Не позволю себе разорвать этот волосок.
Джек повыше натянул рубашку, чтобы прикрыть повязку. Стесняется? Меня?
— Это останется на всю жизнь, non? — он вздернул подбородок. — Так сказал доктор.
— Ты выжил после встречи с Винсентом и Вайолет. Это все, что имеет значение.
— Зато ты чуть не погибла. Селена рассказала мне о схватке с Верховной Жрицей.
Я кивнула.
— И о том, что ты ради меня чуть не убила Тесс. Заставила её... повернуть время вспять, чтобы спасти моё зрение. Что там, чёрт возьми, произошло? От Джоуля с Гэйбом многого не добьешься.
Я решила быть предельно честной.
— Близнецы выжгли твои глаза раскалённой ложкой.
— Даже не знаю, как на это реагировать, — он сделал очередной глоток, — я видел Тесс с утра.
Maigre, — тощая, — но не обозленная. Не совсем плохо о тебе отзывается.
Тогда она видимо не помнит всего, что произошло.
— Я слышала твои крики. И слетела с катушек.
Надежда вспыхнула в его серых глазах.
— Если ты так сильно обо мне беспокоишься, значит, ты пришла, чтобы мы снова были вместе? Как раньше? Или так могло бы быть со временем?
— Сейчас многое изменилось, — я не хотела, чтобы он ожидал от меня того, что, возможно, я не смогу дать — так получилось.
— Может ты пришла из чувства вины? Потому что Арканы захватили меня?
— Я ещё до этого решила тебя найти.
— И Смерть тебя отпустил?
— Не совсем, — да ни за что в жизни, — но это не важно. Главное, я здесь.
— Очень даже важно. Как тебе удалось сбежать?
— Мэтью помог мне, — правда, но не вся.
— Но ты не убила Жнеца? — я снова чувствовала, что Джек разочарован. — Даже после того, что он сделал с нами? После того, как он обрек меня, coo-yôn, Финна и Селену на смерть? — пальцем он указал на знаки на моей руке. — Ты ведь двоих уже убила. Почему не Смерть?
— Я лучше узнала историю предыдущих игр. Узнала, почему он меня ненавидит. В прошлом я была далеко не Мисс Дружелюбие. Ты даже не представляешь, как жестоко я его предала.
Джек провёл рукой по отекшему лицу.
— Просвети меня.
— Всё сложно. Я же не требую от тебя ответов, так давай закончим этот разговор.
Но он, казалось, только начал:
— Джоуль сказал, что у него было к тебе предложение. У тебя была возможность спасти меня гораздо раньше, но ты ей не воспользовалась!
— Ты многого не знаешь о Смерти. Я тоже раньше этого не знала.
— Он придет за тобой.
Я не была в этом уверена.
— Понятия не имею, чего от него ждать.
— Ты знала, что единственная, кого он может коснуться?
Я покачала головой
— До того, как он пленил меня, не знала.
— Я и не думал, что есть так много вещей, которые еще могут меня шокировать. Пока не узнал, что этот ублюдок хотел сделать тебя своей. Не убить, а обладать. Это правда?
— Так и было. — Раньше.
— Coo-yôn рассказал о нем. Богатенький благородный рыцарь. Говорит на восьми языках и тому подобная хрень. Он дал тебе теплую комнату в замке и защитил от целого грёбаного мира, — я сама попросила Мэтью сказать Джеку, что в безопасности, но, похоже, он слегка перестарался. — Так может ты совершила глупость, сбежав от него?
Глупость?
— И у тебя хватает наглости такое мне говорить! И это после того, как сам столько мне лгал, — я с трудом сдерживалась, напоминая себе, через что ему довелось пройти.
— Смерть рассказал это тебе, чтобы вбить между нами клин.
— Если бы ты был честен со мной, правда не была бы таким ударом.
— И как, черт возьми, я должен был рассказать тебе про мать, — он опустошил флягу, — я тысячи раз представлял себе твою реакцию. Рассказать тебе все, было равносильно тому, что потерять тебя.
39 
