Особенно,... 
40 
— Я долго была пленницей Смерти вдали от друзей и родных. И вдруг узнаю о том, что ты сделал. С легкостью, — мои слова, похоже, ранили его сильнее, чем недавние пытки, — разве ты не помнишь, как мы обещали больше не хранить секретов друг от друга? Я помню. Помню, как метался твой взгляд.
Будто это было вчера…
Ты меня не обманываешь? Джек, сейчас нет ничего важнее доверия. Учитывая эту игру, весь этот мир, мы должны иметь возможность полагаться друг на друга.
— Я не вру. Ты можешь доверять мне Эви, — сказал он более твердо, — у меня нет секретов, peekon. За исключением того, как сильно я тебя хочу.
— Я поверила тебе, как последняя идиотка — сказала я, — вопреки здравому смыслу купилась на твое вранье. Ты так упрекал меня за мои секреты, тогда как сам скрывал от меня такое!
Он запустил пальцы в волосы.
— Я чувствовал, что между нами что-то стоит. Чувствовал, что ты в опасности. Я должен был узнать о тебе больше, чтобы суметь защитить тебя. Но мое признание ничего бы не изменило, только оттолкнуло бы нас друг от друга.
— Тогда попробуй сейчас. Расскажи мне, что произошло той ночью с моей матерью.
— Ты точно хочешь услышать это? Пройти через это? Тогда, ладно. Я расскажу.
Он подготовился к рассказу, достав из-под кровати бутылку и снова наполнив флягу.
И в этот момент я уже не была так уверена, что хочу обо всем узнать.
Глава 17
— Эта мысль пришла в голову твоей mère после того выстрела из ружья.
Тогда я в первый и в последний раз нажала на курок.
— Она и по лестнице-то спуститься не могла, не то что отправиться в дорогу, но очень хотела, чтобы я увёз тебя, спас от АЮВ. Когда же я сказал, что ты её никогда не бросишь, добавила: «пока я жива».
Затаив дыхание, я наблюдала, как он держа в руке флягу, сел.
— Карен сказала: «И ты поможешь мне, сынок. Просто ещё не знаешь об этом».
Хотя я отказалась от видений о её смерти, Мэтью, видимо, посылал их мне. И с каждым словом произносимым Джеком, в сознании начинали всплывать подробности произошедшего.
Я почувствовала едва уловимый аромат гардении в маминой комнате, и запах Джека: терпкость кожи и нежность кастильского мыла, которым он в тот день умывался.
Я слышала мамино хриплое дыхание. Видела лицо, искаженное болью, которую она пыталась от меня скрыть. Видела пульсирующую жилку на шее Джека, когда он отказывался помочь ей умереть...
— Я бы ни за что в жизни этого не сделал, — он отвёл взгляд, — ни за что в этой грёбаной жизни, но у неё было такое лицо, в глазах застыла стальная решимость. Она сказала, что, если придётся, сама перережет себе горло куском стекла. И, чёрт возьми, Эви, я ей поверил.
Моя отчаянная мать пошла бы на это.
— Как ты это сделал? — я перешла на шёпот.
— Мы с Карен знали, где можно достать смертельную дозу таблеток. На берегу протоки когда-то жил дилер. И пока ты была без сознания, я съездил за его запасами.
— Значит, за ужином вы оба знали, что должно случиться, когда я пойду спать. А по вашему поведению я никогда бы не догадалась.
Ди-ви-о.
— Я хотел, чтобы ей было легче.
— Значит, она... наглоталась таблеток и ты, — я сглотнула, — не брался за подушку?
Джек побледнел даже сквозь синяки.
— Она просила меня это сделать. Приближался рассвет, а с ним и армия. Она так боялась, что ты проснёшься до того, как доза подействует. Я уговаривал её подождать, отвлекал расспросами о тебе.
А я в это время спокойно спала.
— Боже, я так хотел, чтобы таблетки сработали, не мог даже подумать о том, чтобы причинить ей такую боль. Но столько стояло на кону, что я полагаю... наверное, я бы решился. Она верила, что я смогу, так мне и сказала, — он опрокинул флягу и сделал глоток, — даже не знаю, как это характеризует её... и меня.
Со слезами на глазах я смотрела на Джека. Как же это его терзало! Пожертвовав всем, мама спасла меня, но какой ценой? Заставив подростка помочь ей умереть.
Я не могла ненавидеть его. Совсем наоборот.
Он спас меня и прекратил мамины страдания, в то время как я упрямо тешила себя напрасными надеждами. Он избавил ее от мучительной смерти и оставался с ней до самого конца.
Когда-то Мэтью сказал: «Помогая, он вредит». Сейчас же Джек, помогая, навредил сам себе.
Из-за того, что он приложил руку к ее смерти, я долгое время не могла думать о нём без горечи. Теперь всё изменилось.
40 
