100 
– Иди давай, – буркнул Горыныч, поправляя лямку. Поднял с земли краденый меч, окликнул Леона и сообщил: – Ловушку убрали.
Рев сигнального рожка далеко разнесся во влажном воздухе.
Заросли казались бесконечными. Дождь хлестал по ветвям, одежда промокла, но постоянное движение не давало замерзнуть. В конце концов, на листья упали последние капли, тучи разошлись, и выглянула луна.
Долгое время нам слышен был только шум собственных шагов. Вдруг Арис остановился.
– Тихо! – крикнул он.
Мы замерли, прислушались.
До слуха доносилось невнятное жужжание и звук, похожий на стук пересыпаемых в бумажный стакан жареных семечек.
– Что это? – прошептала Алина. Вместо ответа Леон дернул ее за руку, увлекая за собой.
Теперь мы не просто шли – бежали, а странный звук все приближался. Потом что-то стукнуло об ветку рядом. Подруга вскрикнула. Воевода обернулся, поймал в кулак нечто черное, гладкое.
– Это жуки, – сообщил он. Добавил что-то еще, но его слова заглушил наш с Алиной слаженный визг, потому что темное жесткое тельце стукнуло меня прямо в лоб и свалилось подруге на плечо.
Арис подскочил к нам, махнул рукой. Дуновение ветра отбросило стаю насекомых обратно в чащу, но ненадолго. А воспользоваться чужим умением еще раз Горыныч не смог.
– Вода! – крикнул вдруг воевода, и мы повернули за ним.
Насекомые преследовали нас, садились на плечи, спины, путались в волосах и кусались… не слишком больно, но ощутимо. О том, что они могут быть ядовитыми, думать было некогда.
Мы вылетели на берег небольшого озерца, не раздумывая, бросили сумки и попрыгали в воду. Летучая стая ухнула за нами, и, когда я вынырнула на поверхность, вода вокруг кишела барахтающимися тельцами попавших в смертельную западню насекомых. Жалости не было. Кривясь от омерзения, я принялась отцеплять особенно хватких жучков от рубашки, штанов, выпутывать из волос… Алинка вынырнула рядом и занималась тем же, как, впрочем, и все остальные.
Первым на берег выбрался воевода. Отстегнул кожаный нагрудник, положил на траву.
– Их больше нет? – опасливо спросила я.
Несколько жуков прицепились к брошенным рюкзакам и сумкам. Горыныч собрал настырных насекомых и побросал в воду.
Мы с Алиной медленно побрели к берегу. Дно оказалось скользким, илистым. Леон придерживал подругу, я же ухватилась за Алинкино плечо.
– Не спешите, – предупредил Арис. Они с воеводой переглянулись.
– Да, – отец Леона недовольно прищелкнул языком. – Слишком тихо…
Ветра не было, но в высоком небе облака летели с бешеной скоростью. Луна то и дело пряталась, и тут же снова выныривала, и в ее свете тень под лесной кроной казалась глубокой и непроглядно-черной.
Жучки все еще бились на поверхности озера, отчаянно пытаясь выжить. Они сгрудились плавучим островком, который медленно дрейфовал к противоположному берегу. Мы с Алиной наблюдали за ними, потом что-то зажужжало совсем близко. Подруга испуганно вскрикнула, но это оказался лишь еще один жучок, прочно запутавшийся в ее длинных волосах, да так, что его раньше не заметили.
– Сейчас вытащу, – пообещала я Алине и принялась выпутывать жужжащего приставалу, который все норовил куснуть меня за палец. Было холодно, хотелось опуститься в прогретую воду по самую шею. Зубы стучали, пальцы дрожали и не слушались, но жука удалось таки выпутать, правда, оторвав его вместе с клоком волос.
– Спасибо, – вздохнула Алинка, и тут же схватила меня за локоть: – Смотри!
В темноте на берегу что-то двигалось. Вернее, двигалась сама темнота, плавно перетекая за деревьями.
– Леон! – окликнула я.
Но мужчины уже заметили движение и стояли наготове. Горыныч вынул из ножен отобранный у дружинника меч, махнул разок, приноравливаясь, бросил взгляд через плечо на нас с подругой, замерших в воде, и коротко приказал:
– Не лезьте.
Тихо. Легкий плеск воды от малейшего движения кажется громким. Трое на берегу ждут. Луна выныривает, блики скользят по обнаженным лезвиям. За деревьями неслышно крадется, медленно двигаясь вдоль берега, что-то темное, неизвестное… Выжидая удобный момент для нападения. Вот-вот бросится стремительным прыжком…
Тень выплывает из замершего леса, разливаясь по траве чернильной кляксой. Из нее поднимается плоская змеиная голова, размером с лошадиную. Чудище становится на лапы, делает шаг, замирает. Черные гематитовые глазки – неподвижные, похожие на бусины – равнодушно смотрят на людей, из пасти осторожно выныривает тонкий раздвоенный язык, словно гигантская ящерица пробует на вкус ночной воздух…
100 
