Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
128 
– Хочу! Хочу! Мне надоело, что рядом с тобой меня вообще в упор никто не видит! Что тебя все любят только за красивое лицо! Надоело!
– Хочешь быть вместо меня? Хочешь, чтобы меня не было?
– Замолчи!
Это Арис сказал?
– Не кричи на нее! – это Леон.
Мужчины стоят друг перед другом, Алина пытается встрять между ними. Бросается Леону на грудь.
– Он тебя не любит, не любит! – кричу, захлебываясь злобной радостью. – Спроси, что он будет делать, когда все закончится! Когда ты вернешься домой! Спроси, отправится ли он за тобой!
– Ты… ты завидуешь! – Алина вытирает слезы ладонью. Просто размазывает их по лицу. – Завидуешь! Потому что тебя никто не любит! Потому что ты никому не нужна! Понятно?
Понятно.
Два шага назад. Пушистые комочки с визгом разлетаются в стороны, чтобы не попасть мне под ноги. В их тоненьких голосах – торжество.
Понятно. Все понятно!
Ноги бегут сами, перепрыгивая через коряги, ямки и бурые валуны. Без дороги, сквозь лес, напрямик. И словно что-то подгоняет в плечи: дальше, дальше, дальше…
* * *
Уже давно стемнело, а луна так и не показалась. Бежать становилось труднее. В конце концов я споткнулась и упала, растянувшись на сухих сучьях.
И словно проснулась.
Черт возьми, где я?
Темно. Негромко шумит ветер, и еще шорох, словно чьи-то маленькие лапки… Ежик? Да, пусть будет ежик. Корова мычит. Как будто совсем недалеко… И голоса людские доносятся. А небо высоко-высоко, темные ветви старых абрикос шелестят круглыми листочками, какой-то сучок больно колет в плечо. Рюкзака нет. И… елки-палки! Как была босая, в одной рубашке, так и…
Я села, растерянно огляделась по сторонам, все еще пытаясь справиться с отдышкой и сообразить, наконец, где же я все-таки нахожусь. И где остальные?
– Леон! Арис! Алина!
От собственного голоса еще страшнее – вдруг услышит кто-то не тот? Но надо попробовать еще раз.
– Леон!..
Крик застрял в горле. Обхватив руками голову, я уткнулась лицом в голые колени.
Злые взгляды, слова. Гадкие слова. Словно сон, который очень хочется забыть. Если бы это и вправду был сон! Как, как я могла? Как все мы могли так? Нет, это не мы, это колдовство, наваждение! На самом деле никто из нас так не думает. Или… или думает?
Я вспомнила собственные слова, и стало холодно. Мне-то казалось, я справилась с этой глупой завистью, а оно вон как… Вылезло. И долго еще будет вылезать?
Обняв колени, я безуспешно пыталась согреться. Слова – Ариса, Леона, Алины, мои – все еще звучали в ушах. Стыдно было до слез. Стыдно за себя и страшно за них. Ведь я убежала, а они остались там, на берегу. И, наверное, успели наговорить друг другу еще много-много всякого. Только бы не подрались…
Ноги держали с трудом – видно, я немало пробежала, как сумасшедшая, подгоняемая неизвестным колдовством. Надо было возвращаться, но куда? По луне и звездам я ориентироваться не умею, да и нет на небе луны. Может, посидеть на месте до рассвета? Эта мысль показалась здравой, но едва я решила, что останусь здесь, вблизи послышались голоса и шаги. Что подумают селяне, увидев полураздетую девку в лесу – меня не слишком беспокоило, но я прекрасно понимала, что эту самую девку обязательно захотят поймать. А потому принялась потихоньку отступать дальше, в лес.
Женский визг полоснул по ушам. Глаза понемногу привыкали к темноте, и я смогла разглядеть уставившуюся на меня парочку.
– Мавка! – ахнул мужик. – Это мавка!
– Какая мавка, болван?! – женщина, похоже, быстро отошла от испуга. – Смотри, стриженая! Не мавка это, а болезная какая-нибудь.
Они переглянулись, усатый дядька неуверенно шагнул вперед.
– А ну, девка, иди-ка сюда!
Я развернулась и опрометью бросилась прочь.
Селяне договорились быстро. Было похоже, что их полдеревни в лесу ночью бегает.
– Держи ее, держи! Лови!
Крики доносились, казалось, со всех сторон, и я боялась, что выбьюсь из сил раньше, чем ноги унесут меня достаточно далеко от разбуженного поселка, но… голоса остались позади. Я остановилась, обняла дерево и, тяжело переводя дыхание, изо всех сил прислушивалась, пытаясь понять, отстала ли погоня. Что-то прошелестело рядышком, в траве. Змея?
– Арис? – спросила я шепотом.
Но если это и была змея, то самая обычная, спешащая по своим змеиным делам, а вовсе не Горынычев разведчик. Неужели не ищут? Или… или с ними что-то случилось?
128 
