Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
131 
– Что тебе неймется? – проворчал.
– Это ты мне?
– А кому? Сказал: «уходи», значит – уходи.
Ну хоть снова дурой не обозвал – и на том спасибо.
– Ты же не ушел, – пробормотала я ему в ухо.
Он таки повернул голову, посмотрел серьезно:
– Есть разница.
– Да ну? – хотелось не препираться, а молча закрыть глаза, но я чувствовала, что тогда сознание просто отключится, убаюканное темнотой и усталостью. – Так ты действительно думал, что я убегу? И… это… плакать потом над косточками?
У обрыва Горыныч остановился, ссадил меня на землю.
– Посиди пока. Передохну.
Сам опустился рядом. Долго смотрел на небо, потом, подперев голову руками – на деревья по ту сторону оврага. Я привалилась к теплому сосновому стволу, из последних сил не давая глазам закрыться.
– А где Алина с Леоном?
– Не знаю.
– Как?..
– Так, – Арис скользнул по мне взглядом и снова отвернулся. – Но, наверное, где-то далеко. У них лошадь.
– Они что – на лошади ускакали? Вдвоем?
– Да.
– Не понимаю, – сил не осталось ни на удивление, ни на то, чтобы привести в порядок путающиеся мысли. – Арис, скажи, после того, как я убежала, вы… еще ругались?
– Да.
– И… сильно?
– Да.
– Хоть не подрались?
– Нет.
– Черт знает что, – я съежилась, подтянула колени к груди. – Не понимаю, что с нами случилось… Это ведь колдовство какое-то, правда?
– Вроде того, – решив, что передышка окончена, Горыныч вновь подставил мне спину. – Держись.
– А куда мы теперь?
– Я там сумки оставил.
– И мой рюкзак?
– Да.
– Ой, спасибо!
Я снова забралась Арису на спину, обняла его, чтобы не свалиться. Пожалуй, за рюкзак готова была и расцеловать… Горыныч прошел немного вдоль обрыва, выбрал место, где склон более пологий и деревьев много, стал спускаться. Я вцепилась изо всех сил, ежесекундно опасаясь, что вот-вот упаду и покачусь кубарем по камням прямо в мелкий холодный ручей. Но – обошлось. Наверх Арису тоже пришлось меня тащить, а после отдыхать минут пятнадцать, и только после этого, снова позволив мне залезть к себе на спину, идти к тому месту, где оставил вещи. По его словам – недалеко. Я оглянулась, радуясь, что и овраг, и деревня остались позади. Подумала о подруге, о Леоне, вздохнула.
– Как же мы теперь их найдем?
– Найдем, – уверенный тон ответа обнадежил, и я все-таки позволила себе прикрыть глаза.
– Арис, а почему ты мне свое имя не сказал?
Он остановился.
– Все. Приехали.
Дикая груша раскинула ветви плотным навесом, из-за которого небо не проглядывалось, и даже звезд видно не было. Нижняя ветка, надломленная, свисает до земли, укрывая от ветра и от посторонних глаз. Темно, уютно. Рюкзачок лежит у широкого раздвоенного ствола. Арис не забыл положить в него мои оставленные на берегу брюки, да и обувь прихватил. Я оделась – не столько потому, что стеснялась, сколько чтобы не замерзнуть. Развернула свой многострадальный каремат, села, вытянув ноющие ноги.
Горыныч остался стоять.
– Эй, хозяин леса! – он обернулся к груше, легонько постучал ладонью по стволу: – Выйди, покажись, разговор есть!
Я отшатнулась от дерева, ожидая, что из грушевого ствола вот-вот кто-то появится, как тогда, в Заповедном лесу, и потому раздавшийся за спиной скрипучий голос заставил меня едва ли не подпрыгнуть от неожиданности.
– Доброй ночки тебе, змеиный братец! Чего звал-то? О чем разговорчик?
На краю полянки стоял пенек – не пенек, дедок – не дедок: невысокий, борода мшистая, руки-сучья в рубахе лиственной, глазки – черные угольки. За ним пряталась в густой тени высокая женская фигура. Не Осинка ли?
– И тебе доброй ночи, – Арис вышел из-под дерева, стал так, чтобы пришедшим его хорошо видно было. – Разговор у меня короткий будет. Плохо за своим народом приглядываешь, и наказ хозяина Заповедного леса не выполняешь. Вон, у реки бузинята шалят. Разузнай, как они вчера развлекались, а после поговорим.
Лесовик озадаченно нахмурился, почесал кудлатую бороду и, переваливаясь, скрылся в зарослях. Дочь леса еще постояла, поглядела на нас немного и словно растворилась в темноте.
– И что теперь? – решилась я нарушить тишину.
– Подождем до утра.
Я вздохнула, уютно свернулась клубочком на своем походном коврике. Теперь, когда лесовик назвал Горыныча змеиным братцем, у меня не было сомнений, что Арис рядом со мной – настоящий. Вот только на вопрос не ответил.
131 
