Последние отзывы

  55  

— А потом новоселы раз-дра-жают привидение. Почему? Да потому, что они переезжают, чистят шкафы, выкидывают старые чемоданы, опустошают чердак, то есть выгоняют привидение из его обиталища. Короче, уничтожают его убежище. Или крадут его самый большой секрет.

— Какой секрет?

— Всегда один и тот же: его первородный грех, его первое убийство. Если бы на нем не висело тяжелое преступление, ему бы не пришлось триста лет бродить по дому. Замуровал жену, убил брата, что там еще может быть? Нечто такое, из-за чего люди становятся привидениями.

— Правильно, Мордан.

— Загнанное в угол и лишенное своего убежища привидение выходит из себя. Тут-то все и начинается. Оно показывается, мстит, в кого-нибудь вселяется. В этот момент можно начинать сражение.

— Судя по всему, вы в это верите? Вы знаток привидений?

Мордан улыбнулся и погладил свою лысину.

— О привидениях заговорили вы. Я только рассказываю вам историю. Это забавно. И интересно. В сказках всегда есть что-то тяжкое. Тина, вековой ил.

«Озеро Пинк», — подумал Адамберг.

— Какой ил? — спросил он.

— Обнаженная правда, которую человек осмеливается высказать, только замаскировав ее под сказку. Заколдованные замки, старинные наряды, привидения и ослы, какающие золотом. — Мордан веселился. Он бросил стаканчик в урну. — Главное — не ошибиться в расшифровке и как следует прицелиться.

— Рассердить его, выгнать из тайника, вытащить на свет божий первородный грех. Это легче сказать, чем сделать.

— Вы прочитали мой отчет о квебекской стажировке?

— Прочитал и подписал. Я бы поклялся, что вы там были. Знаете, кто охраняет дверь у квебекских полицейских?

— Да. Бельчонок.

— Кто вам сказал?

— Эсталер. Это его больше всего потрясло. Доброволец или рекрут?

— Эсталер?

— Нет, бельчонок.

— Доброволец. Он влюбился в платиновую блондинку, и это мешает его работе.

— Кто, Эсталер?

— Нет, бельчонок.

Адамберг вернулся за свой стол. Мысли его были заняты идеями Мордана. Очистить шкафы, выгнать, загнать в угол, спровоцировать. Рассердить мертвеца. Определить первородный грех с помощью лазера. Все вычистить, все выбросить. Масштабное дело, такое по плечу только мифологическому герою, сам он вот уже четырнадцать лет не может преуспеть. У него нет ни верного коня, ни шпаги, ни доспехов.

Ни времени. Он взялся за вторую стопку дел. Такое рвение оправдывает оттягивание разговора с Дангларом. Адамберг спрашивал себя, как поступить в данной ситуации. Капитан извинился, но холодок в отношениях остался. Под влиянием смутной ностальгии Адамберг послушал утром прогноз погоды по всему миру. Температура в Оттаве колебалась между —8° днем и —12° ночью. Потепления не ожидалось.

На следующий день комиссар снова вернулся к непросмотренным папкам. Он ощущал легкую дрожь, как будто какое-то насекомое забралось внутрь и жужжало между плечами и животом. Знакомое чувство. Непохожее на приступы боли, нападавшие на него после внезапного появления судьи. Маленькая тварь жужжала и билась внутри, раздражая и привлекая к себе внимание. Он то и дело доставал карточку, на которой записал предложенные Морданом способы рассердить приведение, и пробегал ее тухлым взглядом, как сказал бы бармен из «Шлюза».

Около пяти легкая головная боль выпихнула его к кофейному автомату. «Так, — сказал себе Адамберг, — я держу насекомое за крылышки». Пьянка в ночь на 26 октября. Жужжала не сама пьянка, а те чертовы два с половиной часа амнезии. Вопрос возвращался, не давая ему покоя. Что он делал все это время на тропе? И почему его так беспокоит крошечный утерянный кусочек жизни? Он отнес это недостающее звено на счет подорванной алкоголем памяти. Но разум его не успокоился, звено то и дело спрыгивало с полочки и будоражило его.

«Почему?» — спрашивал себя Адамберг, размешивая сахар в кофе. Неужели он так завелся из-за этого провала в памяти, потому что его не устраивает простое объяснение — «напился и забыл»? Или его беспокоит то, что он мог говорить или делать в те стершиеся из памяти два часа? Почему? Тревога казалась ему такой же абсурдной, как беспокойство из-за слов, произнесенных во сне. Что еще он мог делать, если не шататься с окровавленным лицом, падать, засыпать, снова карабкаться по тропе на четвереньках? Ничего другого он делать не мог. Но насекомое жужжало. Хотело его «достать» или причина все-таки есть?

  55