86 
– Так на работу ходить не нужно, – сладко потянулся Пустынник, – вот и запоминать ни к чему.
– Это ладно, Толя, – выключила газ женщина. – Только ответь мне на один вопрос: ты почему ничего не ешь?
– Не хочу растолстеть, – зевнул колдун. – На банкетах и презентациях от еды не отвертишься, обидятся. Так что придется дома воздерживаться. Опять же на продуктах экономия.
– Причем тут продукты? – возмутилась Марина. – У тебя появилась другая женщина, да?
– С чего ты взяла? – опешил Пустынник.
– С чего, с чего. Вот уже неделю у нас с тобой не было нормального секса, только какие-то ласки странные. Ты непонятно куда пропадаешь из дому, ты ешь где-то на стороне. Там лучше готовят, да?
– Каждый раз, пропадая из дому, я возвращаюсь с деньгами, между прочим, – напомнил колдун. – И каждый день стараюсь приласкать тебя так, чтобы тебе было хорошо. Тебя, а не какую-то вымышленную любовницу. Мне нельзя сейчас растрачивать сексуальную энергию, мне приходится много думать, чтобы не ошибиться. Про даосизм слыхала? Нельзя тратиться на все сразу! Или мышление, или секс. Но я делаю так, чтобы тебе при этом было хорошо. Тебе, а не мне. Чем же ты недовольна?
– Мне не хватает твоего внимания.
– Подожди, – вскинул палец колдун. – Я выполняю все твои прихоти, я позволил тебе бросить работу, я ласков с тобой, как никогда прежде, я доставляю удовольствие тебе, а не себе. Какое еще внимание тебе нужно?
– Я хочу, чтобы ты ел мою еду, чтобы ты отдавался мне сам. Чтобы я знала, чем ты занимаешься.
– Неделя, – пробормотал Пустынник. – Ну, надо же, всего одна неделя…
Он понял, что в ближайшие часы никакой энергии от женщины получить не сможет.
– Чего неделя? – переспросила Марина.
– Ничего, – покачал головой Пустынник. – Кушай, пока не остыло.
Он поднялся из-за стола и ушел в комнату.
Неделя. Прошла всего неделя, прежде чем затюканная нищетой, жизненными невзгодами и нехваткой времени женщина, осыпанная нежданным богатством и вниманием, от состояния счастья перешла к недовольству. Семь дней – и она стала непригодной в качестве источника пищи.
В этот момент по комнате пополз гнилостный запах, и маг встрепенулся, моментально забыв про неприятности. Вонь стала сильнее, дохнуло сыростью. Послышался легкий треск разрываемой бумаги, с полки посыпались книги, и прямо из стены выдвинулся мертвец. В его наружности произошли заметные изменения: из груди торчал эфес меча, в животе появилась глубокая рваная рана, на лице отсутствовал нос. И тем не менее, он пришел – а значит, именно он вышел победителем в схватке за душу Испанца.
– Испанец… – злорадно захихикал маг. – Я нашел для тебя отличное вместилище. Надеюсь, ты доволен? Впрочем, для начала мне хочется пощупать твою память…
Пустынник жестом подозвал своего раба, после чего крепко припал губами к его губам, сделал глубокий вдох… В тот же миг тишину разорвал истошный женский визг. Колдун скосил глаза, увидел падающую без чувств Марину. Вот ведь тоже принесло дурочку! Он сделал выдох, возвращая мертвецу захваченную душу, отстранился, потер пальцами виски, оценивая полученные знания. Ну, пальмочки, золотые рыбки и голые девки были ему неинтересны. Воспоминание о том, как Испанец по приказу Изекиля уничтожил Око – тоже. Но вот круг знакомых проигравшего схватку колдуна… Оказывается, в Санкт-Петербурге был не один, а целых четверо слуг Великого. И всех троих, оставшихся в живых, Испанец знал. А теперь знал и Пустынник.
– Отлично, – кивнул маг. – Изекиля мне, конечно, не достать. Зато я могу бить по его исполнителям. Значит, Лука, Кипара и Готик. Ну, посмотрим, посмотрим, сколько вы протянете с хорошим противником и помогут ли вам покровители из Великих…
В душе у колдуна появился хищный азарт, настроение заметно улучшилось: уже давно, очень давно ему не приходилось вести поединок с достойным противником. Впрочем, схватку одного против троих – это можно назвать настоящей битвой. Пожалуй, такое удовольствие будет стоить Ока. Достойная месть Изекилю и проверка своего мастерства и находчивости в реальном сражении.
– Хотя, нет, – спохватился он. – Война не против троих, а против четверых. Как там, кстати, мои спириты?
Перешагнув лежащую женщину, он вышел на кухню, выставил на стол хрустальный графин, погладил холодной ладонью шар на его пробке, а затем внимательно вгляделся в поблескивающую поверхность, вызывая в памяти запах рыжеволосой медиумши, через которую он заворожил всю замкнутую на нее группу… Очень скоро он различил волосы женщины, услышал тяжелое дыхание ее компаньонок, отстранился от шара, сохраняя ментальный контакт. Спириты мчались куда-то на машине, причем, судя по обуревавшей их злости, хорошо держали след.
86 
