41 
- Ну, здравствуй, любимый, - прочитал Александр по губам девушки. - Не звонишь, не появляешься. В чем дело? Мне что, бегать за тобой по всему городу?
- Я занят, - сказал Герман, опустившись на стул лицом к Завьялову. Тот невольно нагнул голову, но Герман его не заметил. Все внимание Го-ранина было поглощено Вероникой.
Та повернулась к Герману лицом, и теперь невозможно было узнать, что именно девушка говорит. Видимо, высказывает претензии, потому что Горанин хмурится.
- У меня обед скоро закончится, - сказал наконец Герман. - Сейчас я не могу никуда поехать. Я на работе.
Завьялов не хотел смотреть на Германа, но все равно невольно продолжал за ним наблюдать. По выражению лица понял: ему все это давно уже надоело. Продолжая говорить, Вероника потянулась еще за одной сигаретой.
- Мне не нравится, когда девушки курят, - поморщившись, сказал Герман. Вероника жалко улыбнулась и, смяв сигарету, торопливо сунула ее в пепельницу. Отвернувшись к окну, она, видимо, опять что-то говорила. Герман раздражался все больше и больше.
- Я расследую убийство, ^ устало сказал он. - Ты, должно быть, в курсе. Весь город лихорадит... Не была она моей любовницей! Что ты заладила, как Зява! Если вы столкнулись в то утро в дверях моего дома, то это не значит, что она только что выпрыгнула из моей постели... И вообще, это не твое дело Завьялов похолодел. Значит, это правда: Маша была у Германа! С ней столкнулась Вероника, которая приехала утренним поездом и тайком от родителей отправилась к Горанину. Вот что означали ее слова: «А меж тем она...» «...К тебе бегает», - так, видимо, хотела закончить фразу Вероника, когда устроила скандал на кухне, но Герман ее оборвал. Вот и сейчас вспомнила о Маше, и разговор зашел об убийстве. Завьялов подался вперед - вдруг узнает что-то интересное?
- Да что ты заладила, - еще больше нахмурился Горанин. - «Давай уедем, давай уедем...» Куда? В Москву? Кто нас там ждет? Мне сорок скоро стукнет, я здесь корнями врос. У меня здесь все: дом, работа, родители, друзья. Весь смысл моей жизни. А ты еще девчонка. Если тебе так хочется, уезжай. Покончим с этим разом. Может быть, твой отец и прав: я тебе не пара. Слишком старый.
Она вдруг расплакалась, никого не стесняясь. Достала платок и стала вытирать глаза, размазывая косметику. Герман испуганно оглянулся по сторонам. Вот это пища для сплетен!
- Ника, перестань. Ника... Давай уйдем отсюда. На нас все смотрят. Перестань, - бормотал он.
Горанин передвинул стул, словно хотел закрыть девушку своей широкой спиной, она чуть развернулась, и теперь Завьялов мог понять, что говорит Вероника:
- Ты меня не любишь... Никогда не любил. Ты был со мной только из-за моего папы. Тебе что-то было нужно. Но что изменилось? Что? Из-за мамы, да? Неужели непонятно: я тебя хочу. Не кого-нибудь другого, а тебя. Ты просто не можешь так со мной поступить! Если бы ты захотел, мы бы уехали отсюда и поженились. Отец все равно меня простит. И для тебя сделает все, что попросишь. Думаешь, я не знаю...
Герман тут же накрыл ее руку своей огромной ладонью и, видимо, попросил замолчать. Вероника по-детски хлюпнула носом. Она словно просила понравившуюся игрушку. Нет, не просила, требовала. И плакала, как ребенок, только потому, что привыкла так поступать, когда очень чего-то хотелось. Герман не выдержал. Он поднялся и увел ее из кафе. Завьялов тоже встал из-за стола, и в окно увидел, как они садятся в машину.
Почему Герман не хочет на ней жениться? В чем причина? Говорят чужая душа - потемки, а душа Германа — это глубокий колодец, на дне которого спрятано множество тайн. Они теперь наверняка поехали к нему, в Долину Бедных. Продолжать объяснение без свидетелей, город и так увидел достаточно.
Бармен потянулся к телефону. Не в приемную ли мэра звонит? Папа должен знать о том, что вытворяет его единственная дочь.
- Аглая Серафимовна? - сумел прочитать по губам. - Из кафе «Мечта» вам звонят. Вы просили сообщить. Да, о Веронике. Так вот, они только что уехали. Да. С Гораниным. На его машине. Не за что. Всегда рад помочь.
Бармен, аккуратно положив трубку на рычаг, облизнул губы. Аглая Серафимовна - так зовут жену мэра. Проплатила, значит, соглядатаев по всему городу. Шпионит за единственным ребенком в свободное от забот, о себе любимой время. В городе ее терпеть не могут: мэрша заносчива и бесцеремонна, потому что с большой московской родней. Карьерой своей муж обязан именно ей, Аглая Серафимовна неоднократно это подчеркивала. Фактически рулит всем она, в нужные моменты обращаясь к двоюродному брату, занимающему в Москве высокий пост. Не к нему ли собралась уехать Вероника? Но мама начеку. Герман умен, он просчитал Аглаю Серафимовну на несколько ходов вперед. Потому и сказал: «В Москве нас никто не ждет». Но и Вероника не отступит ни за что, и чем все это закончится — неизвестно. Завьялов каждый раз мысленно рифмовал имя Аглая с прилагательным «наглая». И жители N меж собой звали мэршу не иначе как Наглая Серафимовна.
41 
