ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  166  

Он мельком глянул на Юргевич. Она густо покраснела и округлила влажные глаза. За окном было уже темно, как всегда в северном августе, в десятом часу. В это время, на исходе дня и лета, можно было еще почувствовать, что такое был Петербург накануне гибели, — во времена, когда Остромову не досталось собрать поздний, сладкий мед; он собирал теперь засахарившееся, подгнившее и перепревшее. В канун ночи и осени камни отдавали тепло. День был жаркий, и лето жаркое, и зима будет холодная; но сейчас все еще виснет на грани. Остромов ничего не любил, кроме промежутков — когда действительно что-то приоткрывается; нет, он не всем торговал, кое-что он видел, и если бы не верил в то, что видел, у него бы никто и не покупал… Изредка торопливые шаги доносились с улицы; мелкие, бледные звезды проступали в серо-лиловой глубине петербургских, александрийских, египетских небес. Остромов с некоторым сожалением опустил занавеси, но сеанс требовал темноты.

— Мы начнем с транса, — повелительно возгласил Остромов, — транса еще поверхностного, но позволяющего устранить важное препятствие. Елена! — Тут он повысил голос и обращался далее к одной Юргевич, трепетавшей в магистерском кресле. — В вашем прошлом есть как бы камень, лежащий на пути дальнейшей регрессии. Сегодня мы совместным напряжением психической энергии должны устранить его и спуститься в ту глубину, куда можете проникнуть только вы. Возьмемся за руки, друзья, и дружно воззовем к великим сущностям — мысленно, мысленно, вслух ни слова! Вы участвуете? — отнесся он к Варченке.

— Я понаблюдаю, — отозвался тот с дивана.

— Bene. Хотя ваша сила может оказаться нелишней.

— Я подключусь в случае надобности, — пообещал Варченко.

— Итак! — воззвал Остромов. — Мысленно, строго за мной, повторяем: Aster, oster, delet, melet!

При свечах он видел, как шевелятся губы у сидящих за столом. У всех были прикрыты глаза, один Альтергейм лукаво поглядывал на соседей, но белиберду добросовестно повторял.

— Caper, poper, asfer, belet!

Варченко кряхтел и ворочался на диване.

  • — Somnia, omnia, tertia, pertia!
  • Clausqum, blauscam, estia, sulphur!

Юргевич тихо застонала. В стоне этом не было ничего эротического, а одна только мука. Остромов бегло пожалел о рискованном опыте — мало ли что могла выдумать эта юродивая, — но опасаться Варченки не было оснований, свой брат оккультист, а прочим он всегда смог бы объяснить неудачу сеанса посторонними влияниями вроде недоброжелателей из соседнего квартала.

— Зачем, о, зачем, — простонала Юргевич.

— Это так нужно, — властно произнес Остромов. — Если не преодолеть сейчас, то когда же?! Вы не можете больше жить с этим камнем на груди.

— Ах, какой камень, — болезненно поморщилась Юргевич и заговорила вдруг обычным голосом, чуть быстрей, чем в повседневности. — Я теперь ясно, так ясно вижу… Зачем, зачем вы вообще все это делаете? Вы не знаете, что будет, а я знаю. Вот я вас вижу в совершенной отчетливости: труп, труп ходит!

Остромова пробил холодный пот, но он справился с собой.

— Елена, — сказал он мягко, — не говорите глупостей. Говорите то, что видите.

— Я вижу… я вижу вас и ряды, ряды. Вы ходите вдоль рядов, и вам подают. Зачем вы все это сделали? Ведь у вас есть способности. А теперь, теперь… Из тех, кто здесь, ни один не может уцелеть. Это же так просто. А у некоторых дети. Зачем вы все это затеяли? Так бы могло еще обойтись…

С этим бредом пора было заканчивать, и Остромов жестом приказал расцепить руки. Он видел краем глаза, как тяжело дышала Жуковская, словно все силы отдала, чтобы ввести Юргевич в транс; видел, как водит остреньким носиком Мосолова, как теребит бородку Варченко, казавшийся в костюме особенно толстым.

— Елена! — крикнул Остромов. — Вернитесь! Сеанс окончен! Возвращайтесь, libertas conderitum est!

— Надя Жуковская песенку поет, — так же буднично сказала Юргевич. — Заря-заряница, красная девица. Одни подают, другие гонят.

Жуковская вся подалась вперед и в ужасе уставилась на Юргевич. Она никогда при ней не пела «Зарю-заряницу».

— Еще два раза потом будет, — сказала Юргевич. — Третий раз совсем плохо, никуда не спрячетесь, нет. Господи, Господи, за что все это? Ведь ничего не делали, никому не вредили. А я с вами не буду, нет, никогда. Я думала вроде сначала, что можно, но мне с вами нельзя. Я теперь все вижу, я не приду к вам больше.

— Елена! — переходя в свою очередь на будничный тон, заметил Остромов. — Хватит, сеанс закончился. Вы давно проснулись, не пугайте нас понапрасну.

  166