Особенно,... 
127 
— Будь моим гостем, Ру.
— Какая у твоей жестянки скорость?
— 47 узлов.
Я вывел катер в океан. Потом сверился по компасу, положил катер на верный курс, и включил автопилот. Вообще-то, направление было абсолютно неважно, но им этого знать не полагалось.
— Все. Через несколько часов будем там.
— Ценю твой вклад, amigo. Будь добр, заведи руки за спину.
Один из людей Эстебана защелкнул на мне наручники.
— Чувствуй себя, как дома, — сказал наш захватчик. Одними губами улыбнулся. Взгляд у него был отстраненный.
Выйдя наружу, я почувствовал на щеке брызги. Катер разогнался — будь здоров, низкие тучи над нами так и неслись назад. На горизонте был дождь. Бородач в гавайке курил около пулемета, и о чем-то переговаривался с приятелем. Мирель сидела, поджав ноги, на корме. Увидев меня, она вопросительно вскинула брови. Я присел рядом.
— Влипли мы, да? — жалобно спросила она, бросив взгляд на удаляющийся остров.
— Вроде того, — сказал я, пытаясь устроится поудобнее. Этот наркоторговец мог бы застегнуть наручники и спереди.
— Мне ужасно жаль. Я тебя подставила. Диего мне говорил, что Эстебан…
— Брось. Зато мы возвращаемся к тому острову, — философски заметил я.
Мирель вздохнула:
— Ты не намерен хотя бы испугаться?
— Ты же не боишься.
— Я? Я перепугалась до смерти. Кстати говоря, что это за история с координатами? Куда ты меня завез, Ру?
— Завез, куда хотела. Мы ведь нашли то, о чем ты мечтала, так?
— Доверяй теперь людям. Почему ты со мной намеками разговариваешь, а? Это нечестно. Нас утопят, а ты ведешь себя, как Чеширский Кот.
— Ты правда мне доверяешь?
— Иначе бы я не поплыла с тобой. Я бы все отдала, чтобы мы были сейчас на “Тикки” c Флейтистом, и подальше от этих подонков.
Я улыбнулся. Она сердито сверкнула глазами:
— Не смешно! Я хочу обратно в сказку. Хочу кофе с апельсинами на закате, хочу твои идиотские истории, флейту и мой остров. Мой подводный город. Я романтик. Я не хочу умирать. Я не хочу быть подстилкой наркоторговца.
Ее голос задрожал.
— Сколько экспрессии. Ну, хочешь, я тебя возьму помощником капитана на “Тикки”? Мирель выразительно показала взглядом на открытую дверь в рубку, где Эстебан, затягиваясь сигаретой, что-то обсуждал с рулевым.
— Ничего, что суровая реальность против? “Тикки” уже нет. Я знаю испанский. Эта сволочь приказала Мигелю отвести ее подальше в океан, и затопить.
— Знаю.
Представляю себе, как этот Мигель случайно наступает на хвост дрыхнущему Флейтисту!
Я начал насвистывать.
Мирель удивилась, потом выражение ее лица резко изменилось. Она узнала “Лореляй”, и на этот раз, видимо, что-то почувствовала.
Через час пулеметчик прервал свой разговор с приятелем, и заорал что-то, показывая на небо. Эстебан вылез из рубки, и задрал голову. Локхид Р-38 “Лайтнинг” сбросил высоту, и пронесся над нами метрах в ста, покачивая крыльями. Потом забрался выше, встал на крыло, и развернулся на юг. Эстебан, нахмурившись, проводил его взглядом.
— Кто это? — спросила меня Мирель на ухо, — Мы его видели вчера, да?
— Это Антуан, — ответил я, — Познакомлю потом. Мы уже близко.
— Проясняется! — крикнули с борта.
— Что за черт, — сказал пулеметчик в гавайке, — Я думал, уже вечер. Почему солнце так высоко?
Далеко впереди тучи расходились, выпуская солнечные лучи. Океан зарябил отблесками. Мирель прищурилась. Ветер усилился, унося слова назад. Пахнуло свежестью.
— Эстебан? — позвал я. Тот повернулся ко мне.
— Похоже, мы приближаемся.
— Чушь. Это невозможно. Мы прошли чуть больше ста километров. Я этот район знаю.
Я пожал плечами:
— Тогда впереди — твоя первая галлюцинация, компадре.
Он резко развернулся, уставившись вперед по нашему курсу. Потом схватил бинокль, и залез повыше:
— Madre de dias! Франсис, что выдает GPS?!
Ему пришлось повторить свой вопрос, наклонившись ко входу в рубку. Я увидел, как рулевой пожал плечами. Эстебан озадаченно склонился над прибором, потом с подозрением посмотрел на меня.
Через некоторое время остров был совсем рядом. Увидев знакомые очертания, Мирель подошла к борту. Сбавив обороты, Франсис провел катер к лагуне. Потом вообще выключил мотор. Катер заскользил по воде по инерции, совсем тихо.
— Полюбуйся, — предложил я.
127 
