113 
Мысли метались, разбегались в разные стороны, как тараканы из щели, ничего умного в голову не шло. А змея начала выказывать признаки нетерпения: принялась извиваться кольцами, подёргивать хвостом…
Ладно.
— Мой вопрос таков: о чём я должен был тебя спросить? — и если бы его спросили теперь, он не смог бы ответить, сам придумал такой вопрос, или вспомнилось что-то давнее…
— Ах! — змея рассмеялась звонко, по-девичьи. — Хитёр ты, ведьмак! Отчего три стороны Буяна-острова голые, а одна сплошь лесом покрыта — вот о чем ты должен был меня спросить. А теперь бери свою добычу, ступай с миром. Люб ты мне, сказала бы больше, да не положено. Прощай, ведьмак. Может, когда и свидимся… — с этими словами змея заструилась, потекла огненной лентой, скрылась под камнем, как и не было.
А Роман Григорьевич вдруг обнаружил, что сжимает в правой руке что-то твёрдое, колючее. Раскрыл ладонь, взглянул испуганно…
Это была каменная звёздочка, точная копия большого Алатырь-камня.
…Высоко в синем небе чёрной точкой растаяла птица Гагана.
— Ну, я пошёл! — бодро объявил Тит Ардалионович. Ему было неловко за ту сцену, что он устроил на краю обрыва Арконы, и хотя высота обрыва пугала по прежнему, на этот раз он намерен был продемонстрировать спутникам отвагу и присутствие духа, коими издревле славится род Удальцевых, и первым шагнуть в зловещую пустоту, отделяющую зачарованный Буян от привычного мира. Решительно запахнул шинель, прижал к сердцу кашне с филактерией, сделал мужественное лицо…
— Назад!!! — что-то рвануло Удальцева за пояс, да так, что не удержался на ногах, некрасиво плюхнулся на то место, на котором обычно сидят. Поднял удивлённые глаза…
Над ним склонялся Роман Григорьевич, бледный и взвинченный.
— Жить надоело?!! А если бы я не успел? Фу-у! — он вытер холодный пот со лба. — Дураком с вами станешь! Куда вас понесло, леший побери? Позвольте полюбопытствовать, ваша милость!
Удальцев обиженно пожал плечами, он не понимал, из-за чего сыр-бор. Прежде Роман Григорьевич всегда вёл себя деликатно, пренебрежительного отношения к подчинённому не выказывал. С чего вдруг завёлся? Неужели, только оттого, что его захотели опередить?
— Как куда? Обратно, на Рюген, куда же ещё?
— На тот свет вы собрались, вот куда! — Роман Григорьевич выглядел очень сердитым. — Здесь нет дороги на Рюген! Только в море вниз башкой!
Удальцев опешил. Листунов, судя по вытянувшемуся лицу, тоже.
— Как — нет? Мы же отсюда пришли! Вот наши следы, трава до сих пор примята… Здесь должна быть дорога, это совершенно точно!
— Должна быть здесь, — сурово согласились их высокоблагородие. — Но её нет!
— А… а где же она тогда? — пробормотал пальмирец, растеряно моргая.
А Тит Ардалионович вообще ничего не сказал. В голове сделалось пусто, в животе холодно, и коленях появилась странная слабость. Представил, как лежит внизу, распростершись на мокрых камнях, и белые барашки, накатываясь на его бездыханное тело, обратно в море утекают кроваво-красными… Ах, если бы Роман Григорьевич не успел! Вот ужас! А он ещё посмел плохо о нём подумать! Вот стыд!
— Дорога-то где? Как мы выбираться станем? — заладил своё Листунов, голос его звучал едва ли не обвиняющее.
— Откуда мне знать? Ну, что вы на меня так смотрите, Иван Агафонович? Можно подумать, это я лично её украл!
— Украсть не украли, разумеется. Но может быть, вы просто перестали её видеть? — резонно предположил подозрительный Листунов. — Всё-таки вы не очень опытный ведьмак…
— Желаете-с проверить на себе? Милости просим! А мы вас потом, так и быть, живой водицей окропим — вдруг поможет? — осадил коллежский советник жестоко, и пальмирец умолк. — Можете мне верить, господа, можете не верить, дело ваше. Но дороги здесь нет, — заключил Роман Григорьевич устало, бесконечные загадки острова Буяна начали ему надоедать. — Давайте поищем, не переместилась ли она куда-то?… Хотя, не знаю. Может, надо наоборот, сидеть на месте, и ждать, когда появится?
Два часа кряду они просидели на месте, лениво обсуждая, повлиял их визит к Алатырь-камню на исчезновение дороги, или не повлиял, и что было бы, если бы они захотели вернуться сразу, и чего не было бы. Потом, устав от безделья и сослагательного наклонения, медленно побрели вдоль берега. Роман Григорьевич пристально, но без особой надежды всматривался в морскую даль — не прорежет ли её знакомый путеводный лучик? Подчинённые просто трусили следом. Было жарко, разговаривать не хотелось. Обошли остров кругом: мимо северного капища, вдоль опушки восточного леса, мимо странной проплешины на южной стороне: кругом трава зелёная, а в одном месте бурая будто иссохшая, посреди — высокий чёрный столб, а под столбом навалена груда белёсого птичьего помёта, и запах как в курятнике. [60]Неприятное место! Проскочили поскорее, не задерживаясь — а ну как новое чудовище налетит? Три часа ушло на дорогу, небо из голубого сделалось розовым, но путь на Рюген так и не открылся.
113 
