Убийцей.
Я бежал к берегу, сердце разрывалось в груди, из глаз текли слезы, голову сжимала боль, какой я никогда еще не испытывал, – мука любви. Ее страшная мука. Я не помнил ни кто я, ни где я, не знал, как смогу пережить это предательство. Но каким-то образом сумел вернуться к морю и броситься в воду, холода которой теперь почти не заметил, и доплыть до веревочной лестницы. Об опасности я больше не думал, просто поднялся на палубу, не заботясь о том, что кто-то может увидеть, как я возвращаюсь с острова, – никто не увидел, и я онемело спустился в трюм, прошел коридором к капитанской каюте и повалился на мою койку.
14
Вечером по кораблю пронеслось, точно лесной пожар, известие о поимке троих дезертиров и о том, что их вскоре доставят на «Баунти».
Капитан сидел в своей каюте, прокладывая на карте курс корабля, которому предстояло скоро направиться с саженцами хлебного дерева к Вест-Индии, и вдруг туда ворвался, даже не постучав, мистер Эльфинстоун. Естественно, я находился там, убирал со стола остатки капитанского обеда.
– Сэр! – воскликнул мистер Эльфинстоун, захватив нас обоих врасплох, и капитан резко обернулся, прижав к груди руку.
– Боже милостивый, друг мой, входите в мою каюту как-нибудь поаккуратнее, ладно? – сердито произнес он. – Вы меня до полусмерти перепугали.
– Прошу прощения, капитан. Я подумал, сэр, что вы захотите узнать об этом незамедлительно. К кораблю приближается баркас с мистером Фрейером и мистером Линклеттером, они возвращаются с острова.
Капитан некоторое время смотрел на него, потом перевел взгляд на меня, потом вздохнул и покачал головой:
– И вы сообщаете мне об этом с таким запозданием, мистер Эльфинстоун? Но все же почему, черт побери, я непременно должен знать, что мистер Фрейер возвращается на корабль?
– Потому что с ним плывут в баркасе Маспратт, Черчилль и Миллуорд, сэр. Он схватил их, сэр.
Это была совсем другая песня, и капитан мигом оставил карты и поспешил на палубу. Я скорым шагом последовал за ним – совершалось событие, при котором стоило присутствовать, приятный пролог нескучного вечера.
После того как я узнал, что Кайкала мне изменила, да еще и с мистером Хейвудом, прошло два дня, за которые мне лучше не стало. Как она могла позволить такому костлявому и прыщавому субъекту хотя бы приблизиться к ней, это для меня оставалось загадкой, ясно было, однако ж, что она просто использовала и его, и меня. Ей хотелось покинуть Отэити, хотелось так же сильно, как нам остаться на нем, и можно было только догадываться, сколько еще моряков давало ей в обмен на ее благосклонность такие же обещания, как мои. Я поверил ей и теперь чувствовал себя дураком, но возненавидеть ее затруднялся – она была моей первой любовью, и каждая мысль о ней причиняла мне боль, повергала в уныние и наполняла глаза слезами. Что касается паскудника, я покамест не стал сводить с ним счеты. Он оказался в дураках, как и я.
Когда мы поднялись на палубу, там уже толпились матросы, все они примолкли, едва капитан Блай подошел к борту и остановился, наблюдая за тем, как приближается баркас, как его поднимают. Какого-либо торжества на лицах мистера Фрейера и мистера Линклеттера, которые уже несколько дней занимались поисками троих беглецов, не наблюдалось; напротив, сколько я помню, оба выглядели почти печальными, ибо дезертирство каралось смертью, а капитан доказал в последнее время, что к снисходительности он не расположен.
Матросы же явно питали к своим беглым товарищам чувства смешанные, ведь это из-за них вся команда снова оказалась на борту, и только по их вине ни один из матросов не мог целую неделю хотя бы пальцем коснуться своей зазнобы. А с другой стороны, все они состояли в одной команде. Да и храбрость, с которой эти трое решились на побег, внушала уважение. И потому матросы молчали. Просто стояли и смотрели. Как и я.
– Капитан, – начал мистер Фрейер, первым поднявшись на борт и сняв шляпу. – Перед вами трое дезертиров. Вильям Маспратт, Джон Миллуорд и Чарлз Черчилль.
Мистер Блай выдохнул через нос и медленно кивнул.
– Где вы их обнаружили, мистер Фрейер?
– В Теттахе, – ответил тот, указывая на часть острова, отделенную от нас пятью милями. – Они сидели там у костра.
– Украденную свинью они на нем случайно не жарили?
– Нет, сэр.
Капитан в некотором удивлении приподнял бровь.
– Что же, хотя бы это можно поставить им в заслугу. Джентльмены, – прибавил он, делая шаг вперед, – поднимите головы. Дайте мне посмотреть на вас.